Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

— Не предвидится, — сказала из темноты Люся. — Все у меня будет хорошо.

— А у меня? — нервно засмеялась Наталья.

— У каждого свой путь. Ничего не поменяешь, как ни старайся.

Натальин смех оборвался.

Обнаженный Михаил лежал на постели в своей комнате и бездумно смотрел в потолок, который он в темноте практически не видел, а только угадывал. Единственным светлым объектом в окружавшем Михаила пространстве был бледно-серый квадрат окна. Там, за окном, царила ночь, но даже ночь была светлее мрака комнаты.

Шаги за дверью. Дверь открылась.

— Наташа? — спросил негромко Михаил.

Наталья не ответила. Приблизилась, неуверенно ступая в темноте, наткнулась на кровать.

— Иди ко мне! — позвал ее Михаил, давая возможность сориентироваться.

Наталья легла, не раздеваясь, и закуталась в одеяло, на котором лежал Михаил. Он засмеялся негромко, спросил:

— Ты прячешься от меня?

Сгреб в охапку Наталью вместе с одеялом. И только теперь обнаружил, что она дрожит.

— Что случилось? — спросил, настораживаясь.

— Я боюсь ее, — сказала Наталья. — Мишка! Я стала ее бояться!

— Людмилу?

— Да. Она ненормальная, Миш!

Она бормотала так невнятно, что не все слова можно было сразу разобрать, и могло показаться, что у нее зуб на зуб не попадает от страха, отсюда и проблемы с дикцией.

— Ну и ладно! Ну и ненормальная! — успокаивающе сказал Михаил и потянулся к Наталье, чтобы поцеловать ее и заставить забыть о ее дурацких страхах.

Его нос уловил сильный запах спиртного.

— О-о-о! — засмеялся Михаил, обнаружив истинную причину невнятной дикции своей собеседницы. — И что же это мы такое пили?

— Много чего, Миш. И пиво, и ликер, и водку.

— Водку? «Кошкенкорву»? — непритворно изумился Михаил, который точно знал, что никакой другой водки в доме нет, а в этой целых шестьдесят градусов, это и не водка вовсе, а прямо чача натуральная, от этой ««Кошкенкорвы» и мужиков развозит быстро, не то что женщин. А если еще с ликером и пивом…

— Это не мои пьяные сопли, Миш, — произнесла Наталья голосом смертельно уставшего человека. — Это настоящий страх. Вот я просплюсь, завтра буду трезвая, и все равно буду бояться.

— Глупышка! — шепнул беззаботно Михаил, а руки его уже скользнули по одеждам Натальи.

Но она никак не реагировала и казалась бы бесчувственной, если бы не дрожала.

— Вот смотри, Миш, — сказала она, будто разговаривая сама с собой. — Мне говорят: ты умрешь. И еще говорят: все предопределено, и ничего нельзя поправить.

— Кто говорит? Людмила?

— Ты понимаешь, Миш, — сказала Наталья обреченно. — Она мне это говорила. И другой человек мне тоже говорил.

— Кто?

— Это неважно. Важно то, что он говорил то же самое, теми же самыми словами, и говорил он это совсем недавно. Вот это и есть самое ужасное, Миш.

Михаил не любил разговоров с пьяными женщинами. Пьяные женщины его нисколько не раздражали. Но только до тех самых пор, пока не начинали говорить.

— Ну и что же тут ужасного? — спросил он с высокомерием взрослого человека, делающего вид, будто он разговаривает с ребенком на равных.

— Когда тебе два разных человека независимо друг от друга говорят, что ты умрешь…

— Мы все когда-нибудь умрем, — сообщил Михаил, который разобрался наконец с Натальиными одеждами, — Глупо печалиться по поводу того, что все равно никак не отменишь…

Наталья с силой его оттолкнула.

— Ты!!! — выдохнула с неожиданной для Михаила ненавистью. — Ты тоже про то, что поправить нельзя!

— Я другое имел в виду, — ответил Михаил и попытался обнять Наталью, но она отстранилась и прижалась спиной к стене.

— Мишка, все подтверждается, — сказала Наталья горько. — Тропарев жив.

— Жив, — откликнулся в темноте Михаил. — Но это давным-давно предполагалось. И ты это говорила, и шеф. Мы и приехали сюда — зачем? Чтобы Тропарева выманить.

— Я этого хотела. Выманить. Я хотела с ним поквитаться. А теперь, когда он близко, я боюсь.

— Ну, предположим, «близко» — это еще не факт.

Наталья ничего не успела ответить, потому что вдруг отчетливо увидела силуэт человека за окном. Он стоял вплотную к стеклу и, похоже, всматривался в непроглядную темень комнаты, и вряд ли он что-то видел, но Наталье представлялось, что он ее видит.

— И вообще, — начал было Михаил.

Вдруг Наталья страшно закричала, Михаил испуганно отшатнулся, упал на спину и тут увидел за окном чей-то силуэт.

Он рванулся к прикроватной тумбочке, схватил пистолет и, не раздумывая, выпустил одну за другой три пули. Стекло покрылось паутинками трещин, но не рассыпалось на осколки. Силуэт исчез. Михаил бросился к окну. Черная тень карабкалась вверх по склону. Михаил рванул на себя ручку окна, но распахнуть его настежь не смог — там стоял ограничитель, и окно можно было только немного приоткрыть. Тогда Михаил выстрелил еще дважды через стекло, но время было упущено — тень уже была на самой вершине холма, а еще через мгновенье и вовсе исчезла.