Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

Астра достала из сумочки фотографию и протянула доктору:

– Убита женщина… одна из тех, что на снимке.

Он нервно поправил очки, разглядывая улыбающиеся лица Марины и Долгушиной.

– Вы кого-нибудь узнаете?

– Я не уверен…

Трошин, вопреки доктрине представляемой им школы, совершенно не умел управлять не то что сознанием, а даже своими эмоциями. Он, несомненно, узнал по крайней мере одну из женщин, и недоумение, смешанное со страхом, тут же отразилось на его физиономии.

Гости в гнетущей тишине молча ждали ответа, и он вынужденно признал:

– Вот эта, пожалуй… черненькая… Она посещала наши занятия. А что случилось?

– Долго посещала?

– Мы не ведем строгого учета… – взял себя в руки Трошин. – Каждый семинар оплачивается заблаговременно, а за посещением мы не следим. Люди ходят на занятия, как у кого получается… Кто-то не пропускает ни дня; кто-то, наоборот, устанавливает для себя свободный график; кто-то бросает школу… Но денег мы не возвращаем, таково наше правило.

– Вы помните имя и фамилию этой женщины?

Доктор потирал высокий лоб, мучительно отыскивая в памяти нужные сведения. Мимо него прошло столько разных лиц, поди упомни всех!

– Долгова, кажется…

– Может, Долгушина?

– Да-да, – просиял он. – Точно, Долгушина! Она демонстрировала некоторое умение… профессор ее хвалил… Способная барышня. Только…

– Что?

– Ну… она почему-то перестала посещать занятия. Наверное, не смогла совмещать их с работой…

– У нее были друзья в вашей школе? Она с кем-нибудь сошлась близко?

– Н-нет… не припоминаю…

– Больше вам нечего добавить?

Трошин с сожалением покачал головой:

– Я бы рад посодействовать, но… Хотя постойте! Однажды я как-то встретил ее в городе… случайно. Стоял на остановке, ждал троллейбус, и тут – она… Мы поздоровались. Я спросил, почему она не приходит на семинары. Долгушина объяснила, что нашла другого наставника, ей больше подходит индивидуальное обучение. Групповые занятия, мол, непродуктивны. С этим можно поспорить, но я не стал. Тут подъехала машина, она в нее села, помахала мне рукой – и уехала.

– Красный «Мерседес»? Внедорожник?

– Нет… насчет марки я затрудняюсь сказать, но цвет точно был другой… темный.

– Синий? Черный?

– Графитовый… И на лобовом стекле странный талисман… что-то наподобие красного льва… Я еще удивился! Красный лев…

– Вы хорошо его разглядели?

– У меня сильные очки, – объяснил Трошин. – Я почему-то решил, что в машине был новый учитель этой барышни… Так, вдруг пришло в голову. Больно взгляд у него цепкий, с определенным посылом… Я в этом разбираюсь!

– Может, вы номера машины запомнили?

– Нет, простите, ни номеров, ни лица водителя толком не разглядел… Все внимание приковал этот взгляд! Я его прямо кожей ощутил, каждой клеткой тела. Всегда считал себя устойчивым к постороннему воздействию, а тут… Наверное, я был не в лучшей физической форме – уставший, невыспавшийся… мы с профессором Жербилиным тогда готовили к публикации нашу совместную книгу и… в общем, я переутомился. Поэтому и поддался…

– Люди по-разному реагируют на гипноз? – спросила Астра.

– Конечно! Разброс реакции довольно велик… одних почти не задевают посылы суггестора, [29] Суггестия – то же, что гипноз, внушение. Суггестор – тот, кто использует внушение. а другие, наоборот, весьма отзывчивы на любой вид внушения. Тут все зависит от индивидуальных свойств психики, от подсознания… Я не хочу нагружать вас специальной терминологией, объясняю популярно. Так что уж не обессудьте…

– Спасибо, – с изрядной долей сарказма поблагодарил Матвей. – А вот этого парня помните?

На фотографии, сделанной перед тем, как Борисов увез администратора ночного клуба в больницу, последний выглядел плачевно: безжизненное лицо с закрытыми глазами. Не удивительно, что Трошин принял его за покойника.

– Его убили?!

– Нет, он спит.

– Спит? Странно… – пробормотал доктор, поправляя очки. – Да, этот молодой человек ходил в нашу школу. Колесов, кажется. Очень прилежно изучал теорию, охотно практиковался… Однако мы с профессором порекомендовали ему отказаться от занятий.

– Почему?

– Видите ли… у него оказалась чрезмерно сильная внушаемость. Он засыпал во время семинаров, и его с трудом удавалось добудиться. Мы с профессором сочли такую наклонность опасной для психического здоровья. Парень был страшно недоволен, можно сказать, даже возмущен нашим решением. Но мы с Жербилиным остались непреклонными. Ему пришлось покинуть школу.