Варвара Клюева - Три жизни на двоих

Как будто без его советов я подумать не догадалась бы! Каждый день перебираю доставшиеся мне от Лизы воспоминания, ломаю и без того больную голову, гадая, кому помешала жить шестнадцатилетняя девчонка. Не богатая наследница, не роковая красавица, не шпионка, не шантажистка, не воровка, и вот уже год как не наркоманка.

Матери?

Тридцатишестилетняя Виталина поглощена устройством личной жизни и последние три года видит дочь хорошо если пару часов в неделю. После выписки из наркологической клиники Лизу поселили у бабушки с дедушкой, родителей отца, а до этого она два года жила с отцом и его новой семьёй. Как я ни напрягаю фантазию, не могу придумать, зачем бы Виталине нанимать для дочери убийцу. Не из-за того же, что Лиза ей дерзила и разбила её любимую вазочку три года назад?

Отцу?

Василий, видимо, наделал в прошлых жизнях кармических долгов, потому что в этой вкалывает с утра до ночи как проклятый, чтобы обеспечить семью. Врачи, массажисты, тренажёры, лекарства для сына-инвалида, помощница по хозяйству для жены, добровольно взявшей на себя функции круглосуточной сиделки при малыше, – всё это требует денег, причём немаленьких и постоянно. Не верю я, что человек, волокущий на себе такой воз ради сына и жены, вынашивает злодейские замыслы против дочери. Тем более, что смерть Лизы в этом раскладе ничего не изменит.

Жене отца?

Все душевные и физические силы Оксаны сосредоточены на больном сынишке. Если бы смерть его единокровной сестры могла как-то способствовать выздоровлению мальчика, я бы не сомневалась, где искать убийцу. А так – не вижу мотива. Температура отношений Лизы и Оксаны близка к комнатной. Не особенно греют, но и не требуют специальных усилий для сущестования.

Бабушкам-дедушкам?

Родители Виталины виделись с внучкой несколько раз в году – по праздникам и в дни рождения. Родители Василия после выхода на пенсию сами вызвались опекать Лизу: пригласили её к себе пожить, заботились, пытались наладить отношения, помочь в меру своих скромных возможностей в её изматывающей войне с наркозависимостью. Лиза, хоть и относилась к их внезапно проснувшейся родственной любви с настороженностью, эти усилия ценила, старалась не огорчать бабушку с дедушкой. В этой картинке тоже как будто нет места убийце.

Бывшим дружкам, втянувшим девочку в свои развлечениями с наркотой?

Лизины воспоминания о них двоятся. Один набор – наркотически окрашенный, яркий, феерический. Прекрасные юные лица, остроумные диалоги, смешные шутки, всеобщая любовь, сладостные объятия. Другой – депрессивный. Грязные подвалы, лестничные клетки, застарелая вонь мочи, бессмысленное ржание, слюнявые поцелуи, угреватая кожа нездорового оттенка, липкий пот, суетливые подёргивания… Мне неловко, я понимаю, что Лизе было бы мучительно стыдно делиться такими воспоминаниями, поэтому оба набора картинок пролистываю со всей возможной беглостью – только для того, чтобы выцепить потенциальный мотив убийства. Но его нет. Да и не способны почти утратившие связь с реальностью подростки ни на продумывание сложных схем, ни на (тем более) их воплощение.

Я почти завершила свою ежедневную умственную пробежку по кругу подозреваемых, когда мои традиционно бесплодные экзерсисы прервало появление Ксеньки. Она не входит – влетает в палату, вся какая-то встрёпанная и возбужденная. Кивает моей сиделке-телохранительнице в ответ на "здравствуйте", жестом останавливает моё приветственно-благодарственное лепетание.

– Я тоже рада вас видеть, Лиза. Извините за эту бурю и натиск, обязательно выберу время навестить вас без неприличной спешки. Но сегодня я к вам за информацией. Скажите, вам говорит о чём-нибудь фамилия Водопьянов?

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что Водопьянов – герой-лётчик, спасавший героев-челюскинцев, но успеваю прикусить язык, сообразив, что вряд ли Ксения примчалась из другого города ко мне в больницу за сведениями, которые можно получить, набрав десять букв в строке любого поисковика. Это не вопрос на эрудицию, которой Лиза (будем откровенны) похвастать не могла, это справка о личном знакомстве девочки с кем-то, кто, возможно, причастен к покушениям. Стушевавшись под жадным, полным нетерпеливого ожидания, "терьерским" взглядом Ксеньки, опускаю глаза и мотаю головой.

– Сергей Игоревич Водопьянов. Подумайте, Лиза! – Ксения подлетает к стулу у моей кровати, плюхается, выхватывает из сумки смартфон, пробегается пальцами по экрану. – Вот, взгляните.