Эуджен Кирович - Дурная кровь

– Но соблазнение пациентов не входит в твою работу, будь ты проклят!

Сьюзан сорвалась на крик. Мужчина за соседним столиком замер, так и не донеся до рта ложку с супом.

– Я знаю и буду всю жизнь сожалеть об этом. Но то письмо, там было что-то…

Сьюзан с гневом посмотрела на меня.

– Ты вообще что делаешь? – возмутилась она. – Теперь меня вздумал допрашивать? Думаешь, я тоже твоя пациентка? Хочешь, чтобы и я задрала перед тобой юбку?

Я положил на стол двадцатку и встал.

– Прощай, Сьюзан. Извини, что побеспокоил.

– И не вздумай мне снова позвонить!

– Не буду.

Когда я перезвонил Клодетт Морэл, голос ее звучал намного дружелюбнее. Она попросила дать знать, как только я приеду во Францию. И еще сообщила, что уволилась и теперь у нее времени хоть отбавляй. О своем напряженном расписании больше не упоминала.

Я забронировал билет на самолет на следующую неделю и проверил, существует ли еще отель «Меридиен». Отель никуда не делся, там даже недавно провели реконструкцию. Я через интернет забронировал номер на три дня. Мысль о том, что буду ночевать в этом отеле, вызывала такое странное чувство, будто я собирался провести ночь в доме с привидениями.

Вечером, когда темнота накрыла город холодной волной, я сел за стол и взял блокнот с ручкой.

Итак, что мне известно на данный момент?

Симона была убита в ту ночь в отеле, сразу после этого Джош отказался от наследства и на два года уехал в Мексику. Абрахам на какое-то время исчез из виду, а потом под вымышленным именем вернулся в Штаты. Он тоже от всего отказался, включая свою личность. В завещание Флейшера-старшего было внесено условие, согласно которому Джош, в случае если он будет вовлечен в любой акт насилия над женщинами, лишается всего наследства. Логично предположить, что он пожертвовал свое состояние фонду «Белая роза», так как испытывал чувство вины и хотел исполнить последнюю волю отца.

Я написал заглавными буквами «АБРАХАМ ХЭЙЛ», подчеркнул и постарался на нем сфокусироваться.

Его отношения с Симоной Дюшан начались сразу после его переезда в Париж. Скорее всего, к этому времени его психоз уже усугубился. Приезд Джоша стал главной проблемой в их отношениях. По версии Джоша, они с Симоной полюбили друг друга. По версии, которую изложил в своем дневнике Абрахам и которую в той или иной степени поддерживала Элизабет Грегори, Абрахам с Симоной любили друг друга, а Джош со зла старался разрушить их отношения. Он никогда не любил Симону, но завидовал ее счастью.

Но почему он рассказал мне совершенно другую историю? Почему Абрахам сменил имя и отказался возвращаться к своей прежней жизни? Ни Джош, ни Абрахам не были признаны подозреваемыми французской полицией, следовательно, у них не было причин бояться последствий той ночи в Париже.

С другой стороны, мне показалось странным то, что родители Симоны в полиции ни разу не упомянули о возможной причастности Джоша и Абрахама к исчезновению их дочери. Если бы они это сделали, молодых людей сочли бы лицами, представляющими интерес для следствия, или подозреваемыми. То есть их бы допросили или даже поместили бы под арест дня на два. Но возможно, родители сделали такое заявление, а полиция, один Бог знает почему, не пошла по этому следу.

Пока я прокручивал в голове все эти вопросы, у меня в который раз возникло чувство, что я обыскиваю старинный особняк с привидениями, стены которого могут в любой момент рухнуть прямо на меня.

Когда я был еще мальчишкой, на окраине нашего города, прямо рядом с кладбищем, стоял заброшенный двухэтажный дом. Он чуть не до самой прохудившейся, почерневшей от дождей и жары крыши зарос бурьяном и сорняками. Двор перед домом за прогнившими и расшатанными досками забора стал похож на мини-джунгли.

Тинейджеры превратили этот дом в свое логово, они устраивали там вечеринки, приходили целоваться или попить пива, да просто чтобы избавиться от контроля взрослых. Том, рыжий парень, который был на два года старше меня, хвастал, что целовался там с Мэй Ласалли и они «дошли до самого конца». Но никто не поверил этому самому большому вруну в округе, потому что никто не заходил в этот дом с тысяча девятьсот семьдесят четвертого года.

По местной легенде, в этом доме с тремя спальнями, вскоре после того как его хозяева уехали из города, стали происходить необъяснимые и жуткие вещи.

В конце шестидесятых Калеб Хогарт, его жена и трое их детей внезапно посреди ночи уехали, а напоследок оставили записку шерифу. В записке говорилось, что они уезжают в Калифорнию и просят его присматривать за их собственностью. С тех пор о них ничего не было слышно, так что по закону дом и земля не могли быть проданы.