Эуджен Кирович - Дурная кровь

– Но тогда зачем ему было нанимать меня и рисковать, что под гипнозом вся правда выйдет наружу?

– Возможно, ради того, чтобы завоевать ваше доверие. Он мог изобразить транс. Не знаю, какие выводы вы сделали на его счет, но полагаю, они полностью его оправдывают. Или он искал возможности исповедаться в грехах, чтобы облегчить душу перед смертью. Но все это было так предсказуемо, вы не находите? Богатый молодой человек богатеет еще больше и, несмотря на все свои прошлые прегрешения, становится уважаемым членом общества. А бедный молодой человек теряет все, умирает всеми забытый и даже признанный безумным.

У Эйба был огромный потенциал, но из-за груза предубеждений и фрустраций он так и не смог его использовать. Его можно было бы назвать гением, но, в отличие от Флейшера, его самооценка была крайне занижена еще в детстве, возможно из-за поведения его отца. Эйб и та девушка поплатились за все, а Флейшер спокойно продолжал жить дальше. Но самые слабые и самые добрые всегда оказываются крайними, вы согласны? Я так хотела, чтобы Эйб был счастлив, чтобы исполнились все его мечты. А вместо этого поступила с ним хуже любого подонка, которого он встречал в своей жизни.

Мы встали из-за стола.

На солнце снова наползли тучи базальтового цвета. Я представил, как эта женщина, которая стояла напротив меня, годами изводила себя вопросами и терзалась сожалениями, так и оставшись в конкретном времени и месте из своего прошлого.

– Не знаю, почему я согласилась встретиться с вами и рассказала то, что рассказала, – призналась Элизабет, не глядя на меня. – Кто-то когда-то сказал: «Прошлое – другая страна». Но, если честно, я так и не разобралась в том, что в действительности тогда произошло. У каждой истории есть начало, середина и конец. Я принимаю и понимаю начало этой истории, даже ее середину, но ее конец так и остался для меня загадкой. Видимо, я надеялась, что вы предложите мне финал, который я потеряла.

– Мне жаль, миссис Грегори, но я не могу этого сделать. Во всяком случае, пока. Но я абсолютно уверен в том, что мистер Флейшер не причастен к смерти вашего мужа. Если бы он совершил жестокое убийство тогда, то не терзал бы себя вопросами, что же произошло в ту ночь в Париже. Может, он и совершил ряд дурных поступков в молодости, но не такого рода. Но я не могу то же сказать и о мистере Хэйле. Увы, я не уверен, что он был способен отличить фантазии от реальности или хорошее от дурного.

– А я, при всем уважении, доктор Кобб, уверена, потому что я близко его знала, – сказала Элизабет и вежливо предложила: – Останетесь на ланч?

Но тепла в ее голосе не было.

– Нет, благодарю, надо возвращаться в Нью-Йорк. Простите, что отнял у вас столько времени.

– До свидания, доктор Кобб. – Элизабет протянула мне холодную жесткую ладонь. – Спасибо, что навестили. И берегите себя. Вы произвели на меня впечатление человека, который забрался в склеп.

Я пожал ей руку и сел за руль. Она стояла у скамейки, плотно запахнув на себе отвороты плаща. Перед тем как я тронулся с места, она окликнула меня.

Я приспустил стекло.

– Доктор Кобб, возможно, вы знаете ответ на вопрос, который не дает мне покоя. Почему люди лгут?

– Чаще всего из страха. В большинстве случаев ложь – средство защиты, миссис Грегори. Иногда люди лгут в надежде на вознаграждение.

– Вы правы, доктор Кобб. Запомните свой ответ и никогда не забывайте.

Я завел двигатель и сдал назад, чтобы развернуться. Элизабет так и стояла у скамьи, поднявшийся ветер растрепал ее седые волосы.

Днем я добивал обещанную одному чикагскому журналу статью, но сосредоточиться на чем-то было очень сложно: эта история завладела моим рассудком, а мысли то и дело возвращались к прощальному письму Джули, которое прислал мне Джош.

Я просмотрел старые файлы в компьютере. Совместил всю информацию о Джули, которую получил во время наших сеансов. Прослушал пару аудиофайлов, прочитал свои заметки того периода. Когда я слушал один файл, что-то заставило меня напрячься, но я не мог уловить, что именно. Прослушал еще раз с тем же результатом и решил пока отложить.

Просматривая старые файлы, я наткнулся на имя и адрес одной подруги Джули. Все пациенты должны на всякий случай оставлять контакт доверенного лица. Джули предпочла родителям Сьюзан Дрессмэн. Я долго сидел за столом и собирался с духом, чтобы ей позвонить. Я боялся, что номер ее телефона изменился, и одновременно надеялся, что он остался прежним.