Эуджен Кирович - Дурная кровь

Я написал отчет и убрал его в сейф, ожидая, когда Джош захочет на него взглянуть.

Я не стал делать однозначные выводы, но не сомневался в том, что Джош был если не единственным исполнителем, то как минимум активным соучастником убийства той женщины.

Опираясь на полученную мной информацию, ни Джоша, ни Эйба нельзя было назвать потенциальным убийцей. Но есть люди, которым лучше было бы не встречаться. Бонни и Клайд, например. Это как химическая реакция – два безвредных вещества при смешении могут послужить причиной взрыва. В тот день, когда Абрахам Хэйл позвонил в квартиру Джоша в Нью-Джерси, их жизнь изменилась навсегда.

Кроме того, оставалось еще множество нестыковок и моментов, истинный смысл которых я так и не смог объяснить. Но я решил, что при тех обстоятельствах это было уже не так важно.

Перед отъездом, пока Уолтер относил мой багаж к машине, я зашел к Джошу попрощаться. Он лежал на кровати, его лицо и руки были белыми, как простыни. Он попытался что-то мне сказать, но не смог произнести ни одного членораздельного слова, а потом отмахнулся от меня с отвращением и отвернулся к стене.

Я не сомневался, что больше никогда его не увижу.

Перед тем как я сел за руль, Уолтер передал мне конверт с моим именем.

– От мистера Флейшера. Прошу вас, не вскрывайте его, пока не вернетесь в Нью-Йорк.

Я поблагодарил Уолтера, положил конверт в бардачок и тронулся с места. А Уолтер стоял на крыльце и махал мне вслед.

Железные ворота поместья закрылись, и я с облегчением выдохнул. У меня было такое чувство, будто меня несколько дней продержали в затхлой комнате и вдруг кто-то распахнул окна и впустил свежий воздух.

За всю мою многолетнюю практику из всех клиентов Джошуа Флейшер стоял ближе всех к смерти. И эта смерть, его смерть была чуть ли не осязаема, она словно пряталась за углом и ждала подходящего момента.

Обратную дорогу в Нью-Йорк я помню плохо. Движение было более плотным, чем на пути в Мэн, да еще проливной дождь не прекращался часами. Я остановился на заправке, залил полный бак, выпил кофе и попытался спланировать свой следующий день. История Джошуа не шла у меня из головы, и я был уверен, что еще долго не смогу о ней забыть.

Домой я вернулся совершенно без сил, принял душ и сразу завалился в кровать. Утром позвонил коллега из Лос-Анджелеса и рассказал о трехдневной конференции в Швейцарии. Профессор Аткинс должен был выступить с докладом, но простудился и не смог приехать. Приглашение застало меня врасплох, но я согласился заменить Аткинса – это было верное средство отвлечься от истории Джошуа.

Письмо Джоша я оставил на столе. Вернувшись с конференции, поглядывал на него, пока проверял электронную почту, составлял план доклада в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, и все не мог собраться с духом и его открыть. Я догадывался, что это прощальное письмо, но чувствовал, что не готов его прочитать.

Мне нравился Джошуа. Его можно было назвать романтиком, который разрывается между добром и злом и тем не менее нашел в себе силы творить добро.

Он убил Симону много лет назад в Париже? Если он, то почему? Скорее всего, никто не сможет найти ответы на эти вопросы.

Однажды вечером я решил: пришло время прочитать письмо.

Я тогда смотрел старый фильм по Ти-си-эм [7]. За просмотром я сварил себе чашку кофе, потом сел за рабочий стол и набросал расписание на ближайшие дни. Письмо так и лежало между стаканчиком с карандашами и ноутбуком. Мне пришло в голову, что в нем может быть последняя воля моего умершего клиента и я просто не могу ее проигнорировать. Так я открыл письмо.

Внутри был еще один конверт поменьше и два листа с моим именем. Как я и думал, это было письмо от Джоша.

Дорогой Джеймс,

когда Вы будете читать эти строки, Ваша работа на меня будет закончена. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь разгадать эту тайну. А сейчас я даже не уверен, что действительно этого хотел. Одно знаю наверняка: Вы приехали, чтобы помочь мне, и сделали это не ради денег. И за это я хотел бы еще раз Вас поблагодарить.

Я выбрал Вас не только из-за Вашей компетенции, которую никто не подвергает сомнению, и не из-за Вашей известности в академических кругах. Дело в том, что мое предварительное расследование показало, что Вы в некотором роде пережили подобную трагедию. Я, конечно же, имею в виду Джули Митчелл. Полагаю, Вам хорошо знакомы и чувство вины, и угрызения совести.