Эуджен Кирович - Дурная кровь

– Он посчитал, что я должен уехать. Не знаю почему. Я не хочу туда ехать. Но после скандала ничего уже не будет как прежде.

– О каком скандале вы говорите?

Молчание.

Повторяю вопрос:

– О каком скандале вы говорите?

– История с ее мужем. Какая разница? Все и так знают. Его убили, а я уехал в Париж. Но все стало только хуже. С ним все становилось только хуже. И все позволяли ему поступать так, как ему заблагорассудится. Его никогда не винили в том, что с ним произошло.

– Вы говорите об Эйбе?

– Он… Если бы он только меня послушал, никакого скандала бы не было.

– Вы говорите об Эйбе?

– О парне, который… Мне нельзя ничего об этом говорить.

Меняется интонация пациента. Он осторожно озирается.

– Нам не следует об этом говорить… Если он узнает… Лучше все оставить так, как есть… Никто из нас не знает.

Больше пациент ничего не рассказывает. Шепчет что-то нечленораздельное и трясет головой.

– Как вы относитесь к Симоне?

Пациент без колебаний отвечает:

– Она – другая. Я не хочу причинить ей вред. Я уверен, что он намерен причинить ей вред, если… Думаю, я люблю ее.

– Есть кто-то, кто хочет причинить ей вред?

– Он хочет… Он такой, его этому обучали. Он плохой человек. «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал: один – жестокостью, другой – отравою похвал, коварным поцелуем – трус, а смелый – наповал» [6].

Долгая пауза.

– Она его не любила. Ему следовало уехать из страны.

– И что он хотел сделать с Симоной?

Пациент вздыхает, проводит правой рукой по волосам, поворачивает голову. Глаза у него закрыты, но я вижу, как быстро двигаются под веками глазные яблоки.

– Все моя доброта… Он всегда говорил мне, что собирается… Хотя я тогда ему продемонстрировал, что…

– Это Эйб хочет причинить вред Симоне?

Пациент мерзко улыбается. Голос у него меняется.

– Нет, долбаный Санта.

– Я хочу, чтобы вы слушали меня очень внимательно. Как вы приехали в отель «Меридиен»? С Симоной и Эйбом? Или вы приехали позже? Сколько времени было на стенных часах, когда вы вошли в номер?

Пациенту становится страшно, его лицо искажается.

– Кто вам об этом сказал? – шепотом спрашивает он. – Никто об этом не знает. Очень важно, чтобы никто об этом не узнал. Он украл мой паспорт. Чертов псих!

– Вы мне об этом рассказали. Рассказали, потому что полностью мне доверяете. И я хочу, чтобы вы продолжили свой рассказ о том, что произошло.

Пациент трясет головой и предпринимает попытки встать с дивана.

– Я боюсь.

– Вам нечего бояться, – уверенно говорю я. – Вы в безопасности, никто не причинит вам вреда.

– Вы так ничего и не поняли? – раздраженно спрашивает он. – Очень важно, чтобы никто ничего не узнал.

– Почему?

– Потому что люди не поймут… Она много страдала из-за…

– Но теперь они далеко и не могут причинить вам вред. Они не могут навредить никому. Они ушли навсегда. Вам больше не нужно их бояться.

Пациент трясет головой так, будто мои слова его совсем не убеждают и он мне не верит.

– Что случилось в тот вечер?

– Драка.

– Вы сейчас говорите о Симоне?

– Да.

– Вы первым приехали в отель? Я имею в виду – раньше Эйба? Симона была с вами?

– Я приехал первым. Я сильно напился. Был расстроен. В какой-то момент я вышел из отеля и хотел уехать, но потом вернулся. Я говорил ему, чтобы он перестал мучить людей.

– О ком именно вы говорите?

– О нем, о том, что он с нами сделал.

– Говорите конкретнее.

– Не могу. Никто бы не понял…

– И он это сделал?

– Не знаю, я был напуган…

Пациент замолкает. Возбуждение нарастает. Он сжимает правую руку в кулак и несколько раз бьет в невидимую цель.

– Кровь, – шепчет он. Слезы текут по его щекам. – Кровь, как на шоссе. Шоссе серое, а все они мертвые. Я вижу ее. У нее в глазах кровь. Она плачет кровью.

Внезапно тело пациента сотрясает дрожь, как будто его ударило током. В уголках рта появляется белая пена. Он сгибает руки, словно пытается избавиться от тяжести, навалившейся на грудь. Пальцы сводит судорога, они становятся похожи на когти.

Заканчиваю сеанс и вывожу пациента из транса, но он лежит в той же позе. Нажимаю тревожную кнопку, тут же появляется медсестра.

Я задержался в особняке Джоша еще на пару дней, но мне так и не представилось возможности переговорить с ним еще раз. У него случился нервный срыв, хотя анализы не указывали на сколько-нибудь существенное ухудшение его здоровья. Но общее состояние Джоша заметно изменилось. Он даже не проявил интереса к результатам второго сеанса.