Меган Миранда - Идеальная незнакомка

В судебном отчете говорилось, что Чарльз был пьян и погиб в огне, охватившем дом.

Взгляд, которым одарила меня Эмми в ответ на мой откровенный рассказ, — в ту далекую ночь, на полу нашей квартирки. Взгляд, говоривший: «Я понимаю». Отражение в зеркале.

Мы с Эмми похожи, считала я. Тогда и сейчас.

Что-то вынуждало нас бежать.

Что-то вынудило ее вернуться, когда Бетани вышла из тюрьмы.

Эмми считала себя должницей Бетани. Долг измерялся восемью годами жизни. Об этом говорилось в письме: «Я буду ждать твоего освобождения. Я помогу. Обещаю».

Я же последовала за Эмми. И на этот раз дошла до правды.

Когда после долгих поисков находишь правду, она не обязательно нравится. Не всегда брезжит, или сияет, или горит, или распирает грудь, или озаряет светом. Все может быть наоборот. Кости выкручивает и ломит, с телом происходит то же самое.

Когда понимаешь, что ты ошибся в людях.

Когда стоишь перед объявлением о сдаче комнаты и считаешь девушку, приютившую тебя, спасением. Видишь ее именно такой, придумываешь такой, живешь ею. Я стояла тогда — с раскалывающимся черепом, с ноющими ребрами, совершенно потерянная. Я была — никто.

А она увидела во мне нечто; нечто знакомое, что можно использовать по своему усмотрению. Лицо с зернистой фотографии, удивительно похожее на мое.

Попавшая в беду подруга, кузина. Способная, кстати, погубить саму Эмми.

Меня затошнило.

«Ты веришь в судьбу?» — однажды спросила Эмми. Она верила. Еще бы. Я возникла перед ней из ниоткуда, восемь лет назад, — просто подарок судьбы.

А, Б или В, спросила Эмми. Поможешь нуждающемуся другу или сдашь его? Я-то всегда считала, что она спрашивает о нас, о наших отношениях, о нашей близости. А Эмми говорила о другом. Сама исповедовалась.

Искала ли она меня в тот вечер, когда я вновь с ней повстречалась? Что привело Эмми в тот бар? Намеренно ли она задела меня, проходя? Чтобы я заметила, чтобы окликнула: «Эмми!..»

Она знала Бетани всю жизнь.

Я же была фигурой посторонней. Фигурой, необходимой Эмми. Ребекка твердила — ты готова себя отдавать, и окружающие этим пользуются. Так и есть. Пользуются.

Встреча с Эмми не была случайной. Ни тогда, ни сейчас.

Вечером, возвращаясь от библиотеки к машине, я выбрала дорогу через Гавернмент-Центр — свою прежнюю дорогу домой. Прошла чуть дальше. Отклонилась от Коммонвелт-авеню, свернула налево во второй переулок — по привычке.

Коснулась пальцами знакомого кирпичного бортика, холод пробрал до костей. Сквозь шторы сочился свет. Я встала на цыпочки и увидела тень.

События в жизни повторяются, потому что мы сами их ищем. Вот они и происходят раз за разом — сваливаются на голову, а мы думаем: «Судьба». Эмми столкнулась со мной в баре, потому что она меня искала. Бродила за мной, высчитывала идеальный момент — когда пройти мимо, чтобы я непременно обратила внимание, чтобы окликнула: «Эмми!»

Возможно, она следила за мной и раньше. В ту ночь полгода назад, когда я стояла на этом самом месте.

Стояла на цыпочках, положив руку на бетонный подоконник, в темноте. В темноте: никому не видно, что на улице, зато мне видно, что внутри. Я наблюдала, как Пейдж снимает с высокого стульчика малыша, вытирает ему лицо, усаживает себе на бедро.

Она была в кухне. Напряженно смотрела вверх, на темную лестницу, как смотрела каждый вечер после смерти Аарона. Словно по ступенькам мог кто-то спуститься.

Вот здесь он это сделал. Растворил в вине таблетки, принял их — то ли чтобы притупить страх, то ли чтобы укрепить решимость. В тот вечер я тоже стояла по другую сторону окна. Первым я увидела не повешенного Аарона, а бокал на столе. Одинокий бокал красного вина, почти пустой. Как Аарон все осуществил? Воспользовался стремянкой, теперь задвинутой в угол за холодильник? Или просто шагнул с перил на середине лестницы? Как понял, что перила выдержат?

Пейдж мурлыкала какой-то мотив, укачивала малыша. Однако голос ее звучал издалека, очень приглушенно — нас разделяло стекло. Повинуясь порыву, я достала мобильный, набрала домашний номер Хэмптонов и услышала звонок в квартире. Пейдж застыла. За моей спиной вдруг раздались шаги. Я поспешно отключила телефон и резко обернулась, сканируя темноту, но никого не заметила. Втянула голову в плечи и, держась в тени, юркнула за угол, а оттуда в ближайший бар. Темный и задымленный. Когда я заказывала первую порцию выпивки — успокоить нервы, — руки у меня дрожали.