Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— Станичники, да что с вами? До золотишка штыка на два земли осталось, а вы, как старухи торговки из-за места на рынке, разругались. Не совестно? И торопиться надо, солнышко скоро сядет, а нам еще отсюда топать.

Ворча что-то, Ефим Брюхатов полез в яму.

Еще минут через двадцать Бреус вытащил из земли подопрелый кусок шитой золотом парчи, потом еще… забелели кости.

— Ну, Володька, отдубасить бы тебя этим ломиком! — кричал наверху Дигаев. — Почище шахтеров уродовались, а толку нет, а все из-за тебя, обормота, просил ведь, подумай получше, не торопись. Вместо драгоценностей попа какого-то откопали или монаха.

В наказание за ошибку Магалифа заставили засыпать яму. Равнодушно, так ничего и не ответив, он неловкими движениями сбрасывал грунт в яму, и Бреус с подчеркнутым дружелюбием и охотой принялся помогать ему.

— Шабаш, господа гробокопатели! — радостно объявил Дигаев. — Теперь марш-бросок в казарму, а завтра снова мародерствовать.

— Я, Георгий Семенович, уже столько лет знаю вас, — старательно выбивая полушубок, отметил Бреус, — но никак не могу привыкнуть к вашей лексике: что ни слово, то грубость, как вы можете?

— Дело, Сан Саныч, не в словесной шелухе, а в сути. Ну как еще можно назвать то, чем мы с вами сегодня занимались по вине нашего непутевого сослуживца?

— Ну, например, назовите нас искателями жемчуга, — кокетливо предложил Бреус.

— А ведь точно, Семеныч, как это мы раньше не подумали, — постучал себя по голове Ефим Брюхатов, — раз поп, значит, и жемчуг внизу должен быть, нужно было еще пару раз копнуть да земельку порасчистить. Жемчуг-то масенький, не зная, и не заметишь.

— Боже мой, — деланно ужаснулся Бреус, — куда я попал, в этом обществе каждого тянет к открытой уголовщине. Давайте поторопимся, а то уже сумерки, пока доберемся до своего уютного гнездышка к милой Гале, и так увозюкаемся по уши.

Оставив в ельнике инструменты в мешке и сидор Бреуса, они поспешили в город.

На другой день, теперь уже после обеда, они снова отправились к Чучун Мурану.

И снова, наморщив лоб, бродил по полянке Магалиф, прекрасно понимая, что еще раз ошибиться ему уже нельзя. Но внимание его было рассеянным, а мысли витали где-то совсем в другом месте. Машинально он уселся на пенек, едва заметный в сухих будыльях травы, и, закрыв глаза руками, застыл.

— Вольдемар, так где это место, по-вашему? — спросил Бреус, пытаясь вернуть его к действительности.

Магалиф молчал. Не ответил он и на окрик Дигаева, которому надоело ждать неизвестно чего.

— Тише, Георгий Семенович, — успокаивающе замахал руками Бреус, — дайте ему прийти в себя, разве вы не видите, что он после ухода Настеньки сам не свой, боюсь, как бы не кончилось все это плохо. — Затем, отойдя с Дигаевым на приличное расстояние, он добавил: — Боюсь, что в нынешнем своем состоянии Вольдемар не сумеет правильно распорядиться со своей долей сокровищ.

— С этим психом это сокровище еще нужно найти, — недовольно ответил Дигаев. — А если найдем, то в беде ни его, ни деньги не бросим.

— Да уж надеюсь, — понимающе улыбнулся Бреус.

Вдруг Магалиф встал и с удивлением, словно не понимая, как он очутился здесь, стал озираться по сторонам, будто и не замечая компаньонов.

— Вольдемар, — окликнул его Бреус, — вы кого ищете? Если нас, то мы здесь. Вы еще не вспомнили это место? — Тут Бреус бросил взгляд на пенек, с которого поднялся Магалиф, и радостно закричал: — Так вот же это раздвоенное дерево, вот оно, глядите на пенек!

И все они минут пять разглядывали старый пень с двумя спиленными стволами, расходящимися под углом, толковали о породе дерева и о его примерном возрасте.

— О чем говорить, — остановил споры Дигаев, — копать нужно, а там видно будет. Если ошиблись, — он покачал головой, — здесь работы… до лета хватит.

И снова летели в стороны мелкие смерзшиеся комья, менялись в яме усталые «искатели жемчуга», с трудом одолевая неподатливую северную землю.

В глубине показался уголок плотно пригнанного ящика с остатками облупившейся зеленой краски.

— Есть! Нашел! — заорал Ефим Брюхатов и, отбросив ломик, попытался руками отгрести грунт. Но куда там, тот словно закаменел.

— Пусти, Ефим, я теперь сам. Помогу тебе, — напористо сказал Дигаев.

— Ага, разбежался тебя пускать, как же! — возбужденно ответил Ефим Брюхатов и показал Дигаеву фигуру, свернутую из трех пальцев. — Когда просил подменить, так никого из вас не допросился, а вот нашел — и всем сюда захотелось. Теперь уж сам отрою.