Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— Так вы могли спасти Савелия?! — вскричала Настасья.

— Как бы я его спас? Скажи, как? До чистой воды не добраться, ледок тонюсенький, не держит. Пока разделся, шест выломал, глядь, а его тоже нет, видно, от судорог скрючило, и амба.

По тропинке, которой они шли, раздалось какое-то звяканье, и путники увидели лошадь Савелия Чуха. Стреноженная, она торопилась вслед за отрядом, но, лишенная возможности двигаться свободно, неловко переступала, подпрыгивая обеими передними ногами, и, пожалуй, никогда бы не догнала людей, если бы они не остановились, обсуждая страшную новость.

Увидев лошадь с притороченным к седлу вещевым мешком Савелия Чуха, Настасья истерично зарыдала, не пряча скривившегося, такого некрасивого в горе лица.

— Так что делать будем? — в подленьком неторопливом выжидание глядя на нее, снова спросил Дигаев. — Ума не приложу!

— На тёбюлех скакать, к промоине, — колотя по луке седла, кричала Настасья, — наверное, их еще спасти можно, а мы здесь языки чешем!

— Кого спасать! — устало, сочувственно качая головой, поглядел на нее Дигаев. — Я же сам видел, погибли все.

— Так, очевидно, похоронить по-людски надо, — оживился ротмистр Бреус, — вот и отдадим последний долг товарищам.

— Вода, вода унесла их под лед, — уже спокойно, как маленьким непонятливым ребятишкам, объяснял Дигаев. — Ну хватит, станичники, обсудили, помянули, пора и в путь. Помочь мы им уже ничем не сможем, а время потеряем, опять у нодьи ночевать придется…

«Клуб НКВД.

Оперетта „Баядера“. После спектакля танцы. Весь сбор поступает на постройку эскадрильи санитарных самолетов. Начало в восемь часов тридцать минут».

«Аллах-Юнь (по телеграфу). Новыми производственными успехами отмечают победы Красной Армии горняки Верхне-Майского прииска.

Во второй половине месяца на прииске значительно расширился фронт работ за счет привлечения на производство женщин и подростков. Организовали социалистическое соревнование, что помогло поднять производительность труда на пятнадцать процентов.

Горняки уже выполнили шестимесячную программу золотодобычи и работают в счет следующего полугодия».

Весной перед ледоходом Якутск едва ли не на месяц теряет устойчивую связь с обширными территориями республики по другую сторону реки. Не та река Лена, с которой можно было бы шутки шутить. Набухнет, потемнеет, вся нахмурится — и жди неприятностей. Порой и мужик вместе с санями и лошадью ухнет в неведомо когда появившуюся полынью, и поминай как звали. От зимника одно название остается, наезженные санные колеи в ручьи превратились, а там, где конские копыта следы оставляли, — озерца, по которым ветерок рябь гонит. В такое время с правой стороны в Якутск только самая большая нужда погонит.

Дигаева узнать было трудно. В затрапезном овчинном тулупчике, в суконной, стеганной на вате зимней шапке-ушанке, один конец которой был лихо задран кверху, в серых высоких валенках, обшитых на задниках кожей, он совсем не похож был на самоуверенного есаула, руководителя банды бывших белогвардейцев. Отросшая седоватая бороденка настолько меняла его облик, что ни один из его хайларских дружков не признал бы Дигаева. Был он похож на старателя, и на сезонного горного рабочего, и на колхозника из дальнего района.

Уже битых три часа он бродил по улицам в правобережном Хаптагае, растянувшемся вдоль Лены, и без малейшей надежды на успех уговаривал местных жителей перебросить его на другую сторону, в село Табагу, от которого до Якутска было уже рукой подать.

— Я ведь не даром, — с жаром пояснял он, — заплачу наличными.

— Ну, конечно, наличными, не чеками же на Русско-Азиатский банк, — усмехнулся собеседник, слонявшийся возле магазина, — только на черта мне твои наличные на том свете. Вчера у нас один смельчак попытался перебраться, а сегодня его вдова в поселковом Совете уже пособие выбивает в связи с утерей кормильца. Посиди, брат, недельки три, не мельтеши, а там уж паром заснует.

— Да ты что, забыл про военное время? — напирал на него Дигаев. — Если я не доберусь за пару дней до Якутска, меня начальник под суд отдаст.

— Опять же не моя забота, — рассудительно отвечал мужик, — тебя ведь посадят, я-то при деле.

— Чего на тебя время терять, — сплюнул Дигаев, — слепому с глухим не столковаться.

— Погоди, землячок, — окликнул его тот, — на зелененькую разоришься, я тебе совет дельный дам.