Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— Пора, — беззвучно прошептал он и негромко свистнул раз, потом еще дважды. И тут же затаил дыхание. Крона одного деревца дрогнула, и на берегу послышались чмокающие от влаги шаги.

— Кто идет? — тихим голосом спросил Семен.

— Это я, Ефим, не узнаешь, что ли? Здорово! Все забываю тебе сказать, Семен, с меня причитается за то, что ты нож у Виташева выбил. Если бы не ты, продырявил бы он мне мою шкуру, а она мне дорога как память о ее создателях: папе и маме. Все в порядке? Тихо?

— В деревне тихо, здесь вроде бы тоже.

— Вот и я думаю, кому мы в этот час нужны. А Сан Санычу неймется. Он и Семенычу покоя не дает, и всем нам. Пока мы с тобой болтаем, они небось уже весь берег облазили, все энкэвэдэшников ищут. Чего их искать, те по времени уже почивать должны. Темнота — это наше время, верно?

— Осторожность нам не помешает.

— Если бы осторожность, а то страх. Я тебе, Семен, честно скажу, что в жизни боюсь только одного старичка подколодного — Гришаней его кличут, ну, так тот с нечистой силой связан. А в НКВД берут простых людей, не стоит их пугаться. Гришаня предсказал, что перед смертью у меня на теле обязательно язвы появятся. Я сегодня к вечеру специально оглядел себя — и прыщика не нашел, слава богу, значит, мне еще долго жить. Ну, пойду Семенычу доложу.

Через несколько минут на берег вышла цепочка людей с грузом. Свалив его на землю, поспешили за остатками.

— Семен, — послышался голос Дигаева, — иди помоги нам, а по берегу пока Сан Саныч походит, прислушается, принюхается.

Потом укладывали в лодку продовольствие, рассаживались.

— Семеныч, — докладывал Жарких Дигаеву, — я, как и обещал, лошадок оставил возле баньки. Там же и куль с мукой. Но я смотрю, груза у вас так много, что вас и самих нужно будет запрягать. Во запаслись!

— Ладно, сержант, потом разберемся, кому из нас вьючной лошадкой работать, залезай побыстрее в лодку.

— Да вы что, Семеныч, мне ведь в деревню нужно. И так целый день от людей таился, все тишком да молчком, а мне ведь тут оставаться надо чистеньким. Я сейчас бережком, бережком и к себе. А вы лодку, как доедете, из воды вытащите немного, я за ней хозяина пришлю завтра.

— Сержант, не тяни время, сказано — без тебя не поедем, значит, так и будет. Ефим, Гошка, — позвал Дигаев, — помогите нашему снабженцу в лодку забраться.

Положение было безнадежным. Скрыться Семен Жарких теперь никак бы не успел, стреляли в банде неплохо. Ехать — значит, подставлять себя под пули своих же. Того, что бандиты заставят его переправляться с ними, он просто-напросто не предусмотрел.

Семен нехотя полез в лодку и присел на корме.

— Нет, сержант, на носу тебе будет удобнее, — услышал он ехидный голос Сан Саныча, и ему показалось, что тот злорадно улыбается, — так ты точнее нас к цели приведешь, не увидишь, так рукой нащупаешь.

— Ефим, Гошка, — снова позвал Дигаев, — ну-ка толкните наш корабль.

Бандиты нехотя выбрались на берег и, столкнув лодку в воду, полезли обратно.

Откуда-то нанесло туман, и он, вначале незаметный, легкий, начал сгущаться, размывая контур противоположного берега. Лодку сильно сносило, но Семена это не беспокоило, так как течение он учитывал в своих расчетах. До берега оставалось не больше десяти метров, и Жарких уже видел темный провал ложбины, по которой им предстояло подниматься к избушке. И в этот момент послышался раздраженный голос Семеныча:

— Эй, на веслах, притормозите маленько. Тише, орлы, вот так, а теперь пару рывков и поплыли вниз по реке.

Семен понял, что его план, согласованный с Квасовым и Богачуком, рушится, что атаман вносит в него непредсказуемые коррективы.

— Семеныч, — довольно громко, так что его было слышно и на берегу, сказал он, — нам здесь высаживаться нужно. Вон там в ложбинке наша банька.

— Потом попаримся, — спокойно ответил тот, — а сейчас плывем вниз.

Лодка, медленно разворачиваясь, стала отдаляться от берега.

Как потом оказалось, Дигаев о засаде не догадывался. Но удивительно подозрительный, он не верил никому и ничему, поэтому решил спуститься вниз километра на два, потом за лошадьми отправить кого-нибудь из бандитов, а то и вовсе отказаться от них. Эта предосторожность и спасла его.

Опергруппа, затаившаяся на берегу, услышала эти разговоры; ни для кого из ее участников не было секретом, что внизу по течению есть еще по пикету на обоих сторонах реки, но видимость из-за тумана ухудшалась, и потому надеяться на них было невозможно. И капитан Богачук, не сумевший различить голос друга, который на речном просторе утратил свою индивидуальную тональность, отдал единственно правильный приказ: