Марина Серова - Иероглиф зла

– Юкико Омура вскоре после вашего отъезда узнала, что беременна, – продолжила я рассказ Кузьмина. – Поэтому ей пришлось бросить учебу и переехать в город, где никто ее не знает, ведь она была не замужем, а родить ребенка незамужней женщине в Японии считалось показателем распущенности и являлось позором. Юкико побоялась возвращаться в свою семью, потому что там ее осуждали бы родные, поэтому она и выбрала префектуру Нара. Увы, об учебе ей пришлось забыть, но она и думать не стала об аборте. Девушка любила вас, Юрий Алексеевич, и во что бы то ни стало хотела сохранить дочь. Она до последнего надеялась, что вы вернетесь за ней, но не знала, где вас найти.

– Да, это правда, – кивнул сэнсэй. – Так получилось, что Юкико не знала, где я живу и работаю в России, потому что я собирался переехать насовсем в Японию, работать в Саппоро, где жила и училась Юкико, жениться на ней… Увы, из-за смерти матери мне не удалось вернуться в Японию так скоро, как хотелось бы. Потом появились ученики, работа… Я решил доделать все свои дела в России, а после этого переехать в Японию. Для этого мне надо было сперва поговорить с Юкико, но она сменила место жительства, а тогда еще не было мобильных телефонов. Увы, я так и не смог найти свою возлюбленную…

– И вы не знали, что Юкико родила дочь, – заключила я. – Она назвала девочку Марико, в честь вашей матери Марины, ведь так?

– Да, я рассказывал Юкико, что очень люблю свою мать, и говорил, что ее зовут Марина, – сказал Кузьмин. – Но я даже не подозревал, что Юкико беременна…

– Тем не менее Марико Омура – ваша дочь, – сказала я. Кузьмин, несмотря на то что уже догадался об этом из моего рассказа, по-видимому, так и не осознал полностью своего родства с озлобленной, больше похожей на дикого волчонка японкой. Умом, может, и понимал, но говорил абстрактно, словно эта история его не касалась. Я поняла, что сэнсэй слишком потрясен случившимся и обилием новой информации, которую я вываливала сейчас на него, вот и не осознает до конца происходящего.

– Марико с детства ненавидела своего отца, – продолжала я, а потом обратилась к японке: – Скажите, сколько вам было лет, когда вы твердо решили разыскать своего папу?

Марико сквозь зубы прошипела:

– Тринадцать…

– Итак, тринадцать лет Марико-сан лелеяла надежду найти своего отца и отомстить ему, – сказала я. – Ведь с этой целью вы стали учить иностранные языки? Скажите, вам мать рассказывала про отца?

– Да, – коротко кивнула японка. – Она рассказывала, что он из России.

– И все-таки как вам удалось узнать точное местонахождение сэнсэя? – допытывалась я. – Ведь вы хорошо подготовились к своей мести, так я понимаю?

– Моя мать покончила жизнь самоубийством из-за него, – угрюмо произнесла Марико. – Она не смогла справиться с позором. Вы знаете, каково это – жить в неполной семье? Мою мать все презирали, ее считали падшей женщиной! Меня из-за этого в школе ненавидели! Когда мне исполнилось семнадцать, мать выпила смертельную дозу снотворного. Она даже не оставила предсмертной записки… Но я сразу поняла, что это из-за него. Я его ненавижу! – выкрикнула она с яростью, а потом повторила: – Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Он должен умереть, как и моя мать! Он должен покончить жизнь самоубийством, он опозорил мою мать! Из-за него она умерла, она была единственным человеком, кто любил меня!..

– Полагаю, вы через Интернет установили, где работает и преподает Юрий Алексеевич Кузьмин, – продолжала я, поняв, что от Марико ничего, кроме обвинений в адрес ее отца, я не дождусь. – Поэтому и подали заявление на стажировку в Россию, ведь вы хорошо учили русский язык. Вас без проблем записали в группу японских студентов, и таким образом вы смогли приступить к осуществлению своего заранее продуманного плана…

Я остановилась и окинула взглядом присутствующих. Все ожидали продолжения истории, за исключением Марико, которая по-прежнему издавала злобные возгласы.

– Итак, до своего приезда в Россию Марико посылает в языковой центр маску бога смерти Эмма, намекая тем самым сэнсэю на близость гибели, – сказала я. – Также она присылает ему открытку со стихотворением о смерти, а позже приносит конверт с цветком хиганбана. Вы спросите, откуда я это знаю? Для начала, вызывает подозрение то, что стихи написаны по-японски. Можно, конечно, найти в Интернете перевод и запись стихов иероглифами, что я и подумала вначале. Сразу скажу, я подозревала во всех этих злодеяниях Александра по той простой причине, что он оказался самым молчаливым, неразговорчивым и угрюмым из всех учеников сэнсэя. Я не знала, какие могут быть у мужчины мотивы – может, дело в корыстных целях, может, замешана какая-то любовная история. В любом случае убийца должен хорошо знать сэнсэя и его образ жизни, чтобы хотя бы посылать свои посылки. Однако третье послание – цветок смерти хиганбана – не вплетался в общую канву. Хотя бы потому, что посыльный – а сразу можно было догадаться по описаниям, что человек с бородой и в солнечных очках загримировался, чтобы скрыть свою внешность, – был невысокого роста, тогда как Александр – человек не низенький. Если увеличить рост возможно искусственным путем, скажем, надев обувь на платформе или каблуках, то уменьшить рост невозможно. Я предположила, что Александр действует не один, у него есть сообщник, который и принес цветок. Вы спросите, почему я не подозревала других учеников сэнсэя? Элементарно потому, что у них нет мотива. К тому же почти все ребята учатся в школе, и максимум, за что они могут невзлюбить преподавателя – так это за строгость и требовательность. Но Юрий Алексеевич ни разу ни на кого не повысил голос и даже не ругался на самых слабых учеников. Тот факт, что на уроке в день, когда принесли цветок, присутствовали гости из Японии, тоже показался мне подозрительным. Я сразу подумала, что цветок вполне мог принести кто-то из них. Вот только кто? Я узнала фамилии и имена японцев, пробила их по базам. Однако ничего криминального в биографиях ребят не нашла, в основном все они учились хорошо и поэтому поехали на стажировку в Россию. Примерно все студенты подходили под описание молодого человека, занимающегося английским в соседней аудитории – если их загримировать, то любой запросто может сойти за невысокого бородача. Переодеться можно было в туалете, а запасную одежду спрятать в сумку. Итак, у меня было пятеро подозреваемых японцев и один – русский студент Александр.