Варвара Клюева - Почти по Хармсу [СИ]

— Как вам не стыдно, мама! — Мучительно покраснев, Малахова схватила Глеба Палыча за руку. — Прошу вас, пойдемте, убедитесь сами!

Баранников не стал упираться и прошел вслед за Анной Григорьевной. Ее свекровь, совершив немыслимый скачок через полкомнаты, схватила с тарелки здоровенную котлету и торопливо запихнула ее в рот, после чего выразительно уставилась на сиротливо одинокое картофельное пюре. Смотрите, мол, сами, разве это можно назвать едой?

— Все ясно, — сказал Баранников, бросив быстрый взгляд на опущенные занавески. — Не подавитесь, Ольга Ивановна. И… не мойте окон в дождь, — добавил он, уже выходя и покосившись на Анну Григорьевну.

Окна соседней, тридцать четвертой квартиры выходили на улицу. Ее обитателям — студенческой семье Капраловых, полгода назад ставших счастливыми родителями двойни, — тоже изрядно досталось от Сидоровой. Всякий раз, когда к студентам приходили гости, в милиции раздавался анонимный звонок, и некто извещал дежурного, что в наркопритоне по адресу Успенский переулок, дом двенадцать, квартира тридцать четыре началась очередная оргия. Правда, с рождением близнецов звонки как-то прекратились — вероятно, молодым родителям стало не до гостей.

Баранников прижался ухом к двери. Не считая смутного ровного гула, в квартире стояла тишина. Глеб Палыч нажал на кнопку, подождал и нажал посильнее. За дверью послышались торопливые женские шаги и детское хныканье.

— Зачем же так трезвонить? — прошипела, открывая, Маша Капралова. — Они еще полчаса должны были спать! Из-за вас я достирать не успела.

Тут хныканье переросло в могучий хоровой рев, и молодая мамочка умчалась к разоравшимся чадам, неопределенно махнув участковому рукой. Глеб Палыч предпочел истолковать жест как приглашение и вошел. Наскоро оглядев прихожую, пощупал зачем-то колесо сдвоенной коляски, заглянул в ванную, где в таз с пеленками и распашонками низвергалась струя кипятка, крикнул в сторону комнаты: «Я позже зайду. Извините!» — и вернулся на лестничную площадку.

«Чеченский террорист» Иса Гуссейнов уже три года не жил в квартире номер тридцать три. Смылся в солнечный Азербайджан, оставив на произвол судьбы жену, Туманову Софью Алексеевну, и дочь жены от первого брака. Как подозревал Баранников, разрыв произошел при активном участии СС, натравливавшей на Гуссейнова не только милицию и ФСБ, но и налоговую полицию. Зато с тех пор как злосчастный азербайджанец отбыл на родину, кляузы на жителей тридцать третьей квартиры прекратились. Видно, против Софьи и Ксюши Тумановых старуха ничего не имела. Тем не менее Баранников позвонил и к ним.

Отдаленный, едва различимый девичий голос приблизился, и Глеб Палыч начал различать слова.

«…Сусанна совсем спятила. Три с лишним страницы на один день! Можно подумать, у нас других уроков нет… Ну да, этот жуткий текст на двести семнадцатой странице. Погоди минутку, я гляну, кто там пришел».

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину цепочки.

— Ой, здрассьте, Глеб Палыч! Тань, я попозже перезвоню.

Цепочка звякнула и дверь гостеприимно распахнулась.

— Опять по анонимным делам, Глеб Палыч? — лукаво спросила нимфетка, соблазнительно обтянутая леггинсами. — Или воспитательную беседу пришли провести?

— Нет, Ксюша, я по другому вопросу, — сказал Баранников, оглядывая прихожую, где на полу сушился раскрытый цветастый зонтик, блестели влажные следы тряпки, а на вешалке висела ярко-красная куртка с намокшим рукавом. — Ты из школы давно пришла?

— Недавно. А что?

— Когда шла, не обратила внимания на окна Октябрины Егоровны?

— Пф-ф! Вот еще! На что она мне сдалась?

— А чем ты занималась, когда пришла?

— Да ничем. Переоделась, суп разогрела, села обедать, а тут Танька Петухова позвонила. Про домашнее задание спросить.

— И долго вы болтали?

— Минут пятнадцать всего. Ну, может, двадцать. Это ведь законом не запрещено?

— Нет пока. Хотя проект в Думе уже рассматривают, — пошутил Баранников, производя в уме быструю оценку. «Допустим, минуту я плелся наверх, с новобрачной разговаривал от силы три… Минуты четыре таращился на тело и говорил с Игорем. Еще по две минуты на каждую из трех квартир… Всего четырнадцать минут. Ладно, пусть будет пятнадцать. Пятнадцать минут назад старуха Сидорова была еще жива…» — Ксюш, можно у тебя трубочку попросить?

Девочка с готовностью протянула участковому трубку, но, когда он нажал на кнопку, вдруг нахмурилась и дернула рукой. Однако на его вопросительный взгляд ответила успокаивающим жестом: все в порядке, говорите, мол.