Александр Тамоников - Время мертвых

— Надеюсь, не в том же платье? — проворчала Варвара.

— Ну, что вы, это моветон — ходить на похороны в одном и том же платье. История умалчивает, по кому именно Анна Касьяновна носила траур в данном наряде, но принадлежал он точно ей. А следующим мужем после господина Бейлица стал некий Павел Артемьев — один из основателей мукомольного дела и хлеботорговли в городе. Этот достойный господин преставился спустя два года — погиб в аварии во время испытаний редкого по тем временам безлошадного колесного экипажа. Анны Касьяновны в тот день, разумеется, и близко не было, и жандармские урядники не смогли ей ничего предъявить. Дурная молва уже шла по городу, и венчаться в четвертый раз было как-то неприлично. Хотя, не поверите — ручеек желающих не пересыхал. К началу мировой войны Анна Касьяновна — обладательница к тому времени уже приличного состояния — покинула Новониколаевск в неизвестном направлении, а это платье осталось в комоде у ее кузины…

— И ваш приговор…

— Этот предмет может быть артефактом. Сомнительно, притянуто, смешно, не из той, как говорится, оперы, но — может. Разумеется, мы не рассматриваем отдельно шляпку и вуаль. Подобные предметы зарядить можно, но снова же риск утери, порчи, банального обветшания.

— Статуэтка Шивы?

Один из троицы верховных богов в индуизме, имеющий в данном воплощении четыре руки, был изображен танцующим в круге, символизирующем, по-видимому, огонь. Статуэтка была довольно увесистой, имела много граней, выступов, способных создать неудобство при упаковке и транспортировке.

Сергей Борисович задумчиво почесывал окладистую бородку.

— А я вообще не понимаю, почему этот предмет находится здесь. Индуистская коллекция расположена во втором корпусе, там и представлена вся божественная триада Тримурти. Как я устал бороться с этими людьми, — пожаловался Якушин. Варвара что-то пробормотала — из разряда «пора вводить порки и массовые увольнения», но Сергей Борисович даже ухом не повел.

— Этот парень имеет отношение к церемонии погребения? — спросил я.

— Он ко всему имеет отношение, — проворчал Якушин. — Особенно огненная стихия, с которой Шива зачастую ассоциируется. В Индии считается, что тело после смерти удерживает душу. Единственный способ ее освободить для перехода в следующую жизнь — это полностью уничтожить, сжечь тело. Когда человек скончался и идут приготовления к похоронам, рядом с телом горит лампа. Это огонь, присматривающий за душой в момент перехода. Мертвое тело моют, чистят, окружают цветами, травами, ценными предметами. Потом мертвеца переносят на погребальный костер, где и происходит, собственно, кремация. Главный плакальщик на церемонии, как правило, старший сын умершего. Он всем управляет, совершает священный обряд, а потом разжигает погребальный костер. Во время сжигания этот человек совершает один из главных похоронных ритуалов — раскалывает бамбуковой палкой череп покойного. Это означает, что душа теперь свободна, может покинуть тело. Несколько дней кострище никто не трогает. Потом плакальщик возвращается, собирает пепел с остатками костей, все это помещается в урну, чтобы позднее похоронить в водах Ганга… Да, Никита Андреевич, теоретически этот парень в кольце может быть артефактом, но следует выяснить, где он находился в 91-м году.

— Небольшое уточнение, Сергей Борисович. Где именно проходила процедура зарядки аккуму… тьфу, артефакта? Понимаю, что вы при этом не присутствовали, но все же — есть догадки?

— Думаю, все вертелось вокруг столицы — Московский регион, прилегающие территории соседних областей. Все было сосредоточено там — общественная жизнь, экономическая, политическая, духовная… Сложно представить, что это происходило, допустим, в Калининграде или Хабаровске. Точно сказать не могу, но большая доля вероятности, что именно там. Возможно, не сама Москва, но определенно рядом — Серпухов, Ивантеевка, Зеленогорск…

— Что скажете по поводу настенного мемориала?

Взгляды присутствующих переместились на овальное застекленное изделие, обрамленное узорчатым окладом.

— Не знаю, что сказать, — признался Якушин. — Оплывшие свечи, пламя, задуваемое ветром, кленовые листья, православный крест… Трогательная семейная вещица, оставшаяся без хозяев. Принадлежала пожилой семейной паре из Бердска. Когда они скончались, вещицу привез их дальний родственник — любитель денег и выпить. Я купил ее за несколько тысяч рублей — красивая милая вещь. В честь кого был выполнен мемориал, парень не знал, он просто распродавал вещи родственников. Подобные изделия производились и в советское время, и после. При коммунистах оно, понятно, не поощрялось, но и не было под строгим запретом. Раньше это делали в подпольных мастерских, сейчас — вполне легально. Мой вывод: эта вещь может быть артефактом, но с изрядной долей скепсиса. Она хрупкая, ненадежная. Если разобьется стекло и не вставится новое, мемориал попросту растеряется, сломается, порвется.