Александр Тамоников - Время мертвых

— Только не говорите, Сергей Борисович, что ваши люди его не вскрывали, — пробормотал я.

— А толку? — хмыкнул он. — Единственная плата просто раздавлена. Прибор измеряет что-то специфичное — определенный вид энергии, излучения. Звуковые, световые волны — в некоем особом диапазоне, который в остальных случаях не применяется.

— Что им могут измерять? — пожал я плечами. — Дальше ваттметра и вольтметра мои познания не распространяются.

— Есть много приборов для измерения энергии и волн, — сказал Якушин. — Болометром измеряют энергию электромагнитного излучения в диапазоне длин волн от нескольких метров до нескольких сантиметров. Калориметр — для измерения тепловой энергии. Радиометр — тот же дозиметр — замеряет радиоактивность, энергию световых лучей. Существуют энергометры — для замера по величине газообмена суммарного расхода энергии организмом человека или животного… Но это, увы, не относится к неодушевленным вещам.

— Вы уверены, что мы должны искать этот предмет? — решился я на вопрос. — Тема деликатная и опасная, заметьте, больше для вас, чем для меня. Ищем неприятности?

— Боишься, что найдем? — усмехнулась Варвара. — Не тот случай, Никита, когда все можно пустить на самотек. Сергей Борисович имеет право знать, что происходит на его частной территории.

— В сущности, да, — кивнул Якушин. — Думаю, лишние знания не повредят. Ну, все, молодые люди, мне надо бежать, — заторопился он. — Ждут на заводе и в лаборатории. Проводится апробация нового препарата для бальзамирования, и я должен присутствовать на встрече с парочкой ушлых субъектов из областной судебной экспертизы. Это важная встреча, вынужден откланяться. Вам тоже не мешает выйти на свежий воздух…

Свежий воздух в этот час был действительно лекарством. Он продувал мозги и холодил кожу. Мы с Варварой сделали круг почета вокруг Парка Памяти, возвращались по центральной аллее к крематорию. Было тихо, не считая рабочего лязга в правом крыле. Трудились строители, подъехала машина с облицовочным кирпичом, оборудованная краном. Сновали фигурки в комбинезонах. До окончания работ в купольном зале оставалось немного времени.

— Подведем итоги? — предложила Варвара, критически поглядывая, как я закуриваю вторую сигарету.

— Только предварительные, — отозвался я. — Из разряда «вилами на воде». В Шиву я не верю, но допустим, пусть остается в списке. На настенный мемориал я бы тоже не поставил. Основные «фигуранты»: картина, писанная масляными красками; клепсидра; напольные часы марки «Янтарь»; траурное платье «черной вдовы»… что еще? Содержимое витрины отметаем, а также модельки катафалков, африканских идолов, ангела, урны, гималайского могильщика…

«Уважаемая, должно быть, профессия, — подумал я. — Всю жизнь резать мертвецов, ломать кости да общаться с полчищами стервятников…»

— Пожалуй, все, — предположила Варвара. — Остаток дня будем копаться в документации, надеюсь, это позволит нам исключить что-то еще. Итак, пока мы имеем шесть предметов…

Порыв ветра заставил ее замолчать. Мы поднялись по лестнице к крематорию. Слева остались корпуса музея, нарядные фасады колумбариев. Напротив входа возвышались на массивных постаментах каменные урны, скульптурные изваяния святых. Мы машинально подались направо, в сторону парковки. Двери в основное здание были распахнуты для удобства строителей, оттуда доносился монотонный гул. Внезапно что-то треснуло, тревожно закричали люди. Истошный вопль:

— Поберегись!!! — Шум, гам…

Мы встревоженно переглянулись. Что еще такое? Хорошо, что в это время дня не проводились ритуальные церемонии. Я заспешил к боковому входу, маневрировал между грудами битого кирпича, какими-то ящиками. Варвара кинулась за мной. Узким коридором я выбежал в фойе, заваленное мешками со строительными материалами, оттуда — в купольный зал, основная часть которого уже фактически сияла.

Здесь была великолепная акустика. Работы еще не завершились у дальней стены. Там валялся инвентарь, «зацементированные» ведра, возвышались в три яруса леса для рабочих по отделке стены. Вернее, возвышалась только часть лесов — другая обвалилась. Ругались люди в комбинезонах, махали руками. Что произошло, догадаться несложно: очевидно, лебедкой подняли что-то тяжелое, дощатый пол не выдержал. Все остались живы, отделались испугом. Нецензурно выражался прораб Гулямов Павел Афанасьевич — у человека от эмоций даже усы встали дыбом.