Александр Тамоников - Время мертвых

— Вот это тема, — восхищенно пробормотала Варвара. — Даже не знаю, дорогой, как это трактовать. Обязательно прогуляюсь до второго корпуса, нужно убедиться, что это был не вещий сон и наш музей не превратился в филиал Смольного.

— А как наши земные дела? — вспомнил я. — Вам удалось мобилизовать профессора Атаманского?

— Сергей Борисович чуть свет провел сложные телефонные переговоры, и профессор, надеюсь, расчувствовался. У него сегодня две лекции и один банкет в университете, но он посмотрит, что можно сделать. Мне кажется, Сергей Борисович его заинтересовал. Боюсь, нам с Якушиным придется лично за ним ехать, всячески задабривать.

— Это понятно, — усмехнулся я, — Сергей Борисович поступает умно. Плененный твоим очарованием и неземной красотой, профессор станет как шелковый. Что не так, Варвара? Ты оставила дома платье для поездок в экипаже?

— Приятно слышать, — резюмировала Варвара. — Это я про очарование и неземную красоту. Мог бы добавить про интеллект и эрудицию… но ладно, ты и так себя напряг. Боюсь, мы снова сегодня не увидимся, Никита, — посетовала Варвара, — очень много дел. И тебе сегодня лучше сюда не приезжать.

— Будь начеку, — посоветовал я. — Сразу сообщай, что у тебя есть жених — культурист и спецназовец. Нам ничего не известно о способностях профессора морочить головы молодым неопытным девушкам.

И чтобы уберечь себя от шквала сарказма, быстро разъединился. Все ясно, сегодня мои услуги никому не нужны. Сыщик сделал свое грязное дело и пусть умоется. «Пионерская зорька» из телефона чуть окончательно не вывела меня из себя! Звонила Римма Казаченко — верная помощница и надзирательница.

— Ну, что? — бросил я традиционную фразу, стараясь не взорваться раньше времени.

— И тебе, Никита Андреевич, доброго утра и лучших пожеланий в этот непогожий летний денек, — проворковала секретарша. — Прости, что звоню. Рабочий день давно начался, но это такая незначительная вещь для вашего величества… Ах, прости, я совсем забыла, что, собираясь утром на работу, нужно дополнительное время, чтобы с этим смириться. У тебя с даром речи все нормально?

— Думаю завести кота, — признался я. — Весь мир вокруг меня напоен иронией и злобным сарказмом. И только это верное и преданное животное…

— …во-первых, коты никогда не бывают верными и преданными. Люди для них — обслуживающий персонал, который по недоразумению обитает с ними на одной жилплощади. Во-вторых, твой кот, когда поближе тебя узнает, исполнится такой иронией и сарказмом…

— Григорян не звонил?

— Нет. Наш клиент разочаровался в твоем агентстве. Это не страшно. Вот если разочаруюсь я…

«Приму на работу другую, — подумал я, — молодую, покладистую и не такую ядовитую», — но озвучивать ударную мысль, конечно, не стал.

— Можно подумать, я не знаю, о чем ты думаешь, — фыркнула Римма.

— А ты не говори, чтобы не вынуждать меня думать, — сказал я. — В общем, установка следующая: сидишь в офисе, держишь оборону. По возможности, работай.

— Не могу, — буркнула Римма. — Чернила в машинке закончились.

— Римма! — возмутился я. — Сидишь и работаешь! Каждые три часа строчишь смс, что с тобой и где ты. Находясь дома в объятиях мужа, можешь этого не делать. Но телефон всегда должен быть под рукой. Прикажи мужу, чтобы встречал с работы и провожал на работу. В офис никого не пускай, общайся с посетителями по домофону. Агентство временно приостанавливает прием заявлений от клиентов. Почему — придумай сама. Холерный карантин, травля клопов, выемка документов сотрудниками ФСБ… Я вышлю тебе фото двух господ, им особенно не открывай.

— Никита, мы опять влипли? — убитым голосом спросила Римма.

— Нет, я просто перестраховываюсь. А если честно, не знаю, Римма, — вздохнул я. — Начинаем одно мутное дело, вокруг которого копошатся подозрительные существа, и что-то мне подсказывает, что можем глубоко завязнуть. Ей-богу, ничего конкретного, просто на всякий случай предупреждаю. В офис заеду после обеда, жди. Все, отключились, падай на амбразуру.

День тянулся, как придавленная гусеница. Позвонила Варвара, сообщила глухим шепотом, что профессор работает, и я не должен никого тревожить. Я навестил банк, автомойку, супермаркет, контору ЖКХ, где оплатил свои долги, съездил к маме на Затулинку, где битый час выслушивал от нее упреки, что неправильно живу, работаю, неправильно питаюсь, неправильно не женюсь, что в 34 года пора бы уже мне выбрать верные ориентиры, но не армию! Моя мама толком и не знала, чем я занимался в этой самой армии, хотя, конечно, догадывалась.