Александр Тамоников - Время мертвых

— Вы с кем сейчас разговариваете, Сергей Борисович? — на всякий случай поинтересовалась Варвара. — Юрий Эдуардович ваш старый знакомый, вы общались по телефону пару дней назад, согласно вашим же словам, и договорились как-нибудь встретиться, когда оба не будете заняты…

Якушин засмеялся.

— Действительно, о чем это я… Это глыба по вопросам психотерапии и всему, что зиждется вокруг нее. Думаю, настало время нам встретиться, совместить, так сказать, приятное с полезным. Посоветуйте, Никита Андреевич, — он устремил на меня пытливый взгляд, — чисто в прикладном плане. Как долго мы можем держать здесь Рязанова? Если информация просочится в полицию — а она может просочиться хотя бы через недоброжелателей на «Камаро», — чем это может грозить? Способен ли ваш знакомый капитан Кривицкий смягчить ситуацию? Разумеется, никаких «предвзятостей», бесед с пристрастием. Рязанова накормят, напоят, уложат спать, но он будет находиться под контролем охраны.

— Кривицкий — не альтруист, не бескорыстный добродетель, — пожал я плечами, — он неплохой человек, но профессия накладывает отпечаток. Взятки Кривицкий не берет, по крайней мере с нас с вами не возьмет. Он хочет информацию, которая поспособствует карьерному росту. Решите сами, что можно будет ему сообщить. Думаю, день-два у нас есть, пока Рязанова не хватятся родственники или кто-то еще, не замаранный в этом деле. И кроме того, Сергей Борисович… — я замялся, — не надо сбрасывать со счетов, что в случае успеха процедуры перед нами может предстать совершенно другой человек.

— И вам еще нужно добыть Атаманского, Сергей Борисович, — перебила Варвара, — а учитывая его занятость…

— Этим я займусь. — Якушин посмотрел на часы. — Будет утро, тогда и сообразим. Нам всем нужно выспаться. Никита Андреевич, езжайте домой, будьте на связи. Варвара Ильинична, мне очень жаль, но вам опять придется задержаться. Мне нужна помощница. Комнаты для отдыха здесь есть. Сейчас вы поспите, к утру приведете себя в порядок, поможете составить беседу с Атаманским и будете присутствовать на процедуре. Никита Андреевич поймет и простит, не так ли, Никита Андреевич?

— Никита Андреевич — само всепрощение, — вздохнул я. — Варвара Ильинична, вас не посещает мысль, что из вас бы вышел неплохой капитан дальнего плавания?

Утро вторника 14 августа выдалось серым, мутным, напоенным меланхолией. Я был разбит и снова просыпался один. Ехать в офис откровенно не хотелось. Я пытался вспомнить, как ночью доехал до дома, и не мог. Но как-то, видимо, доехал. Кровать была холодная, скомканная. Перед сном я открыл форточку и теперь заморозил всю квартиру. Обычное сибирское лето… Из головы еще не выветрились дикие сновидения, ныли синяки и шишки, полученные в сражении с экипажем «Камаро» и с типом, выдающим себя за Рязанова.

Зазвонил телефон. Какое-то время я занимался изысканиями, пытаясь сообразить, в каком ухе звенит. Телефон обнаружился в малопосещаемой щели между валиком и диванной подушкой.

— Страдаешь? — ехидно спросила Варвара.

— Страдаю, — с усилием проскрипел я. — Поизносилось мое земное тело.

— Это прискорбно, — театрально вздохнула Варвара. — Как быстро осыпался недолговечный цветок жизни.

— Не дождетесь, уже встаю… — Я выбрался из кровати и побрел на кухню, чтобы поставить кофе.

— Нет, серьезно, у тебя такой голос, словно ночью к тебе явилось древнее проклятье и такого наговорило, что ты это принял за чистую монету. — Голос моей девушки звучал на удивление бодро и лучился иронией. — Снова снились военные сны?

— Подрался вчера, — скупо объяснил я. — Все болит, и ничто не помогает. А сон был реально убийственный. Я бы предпочел военный. Проснулся силиконовый Владимир Ильич, сел, протер глаза, попросил поесть, попить… Не поверишь, Варвара, реально проснулся, поднялся…

— Ужас какой, вот и ожил дедушка Ленин, — впечатлилась Варвара. — Девочек из секретариата не просил?

— Картошку в мундире просил. Дескать, как у вас, батенька, с картошкой в мундире? Потом шатался по музею, громко возмущался: что это такое? Ну, гробы — еще туда-сюда, дело житейское. Но церковные иконы, кресты, буржуазные катафалки, картины сомнительного мещанского содержания — это что за пережитки? Не к лицу это рабочему классу. Нужно обязательно кого-то расстрелять. Потом отобрал у обомлевшего охранника смартфон, забрался в Интернет, что-то читал, хватался за голову, возмущался, что такое невозможно, бормотал, что нужно срочно связаться с товарищем Дзержинским. В общем, кончилось тем, что он забрался в ближайший гроб, задвинул за собой крышку, и на этом я, слава богу, проснулся…