Елена Михалкова - Кто остался под холмом

– Этого еще не хватало! – Кира вскочила. – Вера Павловна, ждите здесь, я на тот берег за мальчиком. Бог знает, что могло с ним произойти за это время!

– Я с вами!

– И речи быть не может!

– Послушайте, я вас хотя бы дождусь на берегу! Вдруг нужна будет помощь с Федей. Черт бы побрал Щербу с его совестью… Вы знали, что это его рук дело?

Кира молча покачала головой.

Выбежав на откос, Герман остановился перевести дух. Он так и знал, что девчонка приведет его куда следует!

Она неслась вниз по обрыву, быстро-быстро перебирая ногами, как в ускоренной съемке, и вокруг нее стояло густое облако пыли. Казалось, она вот-вот клюнет носом, и так и произошло. Докатившись почти до воды, привстала и снова без сил опустилась на берег. Захоти Герман прирезать ее сейчас…

Он скользнул взглядом чуть дальше и увидел то, что хотел. Лодка! Навесной мотор был закрыт кожухом, и Герман улыбнулся: сама судьба хранит его, а может быть, Володя протягивает с того света руку помощи.

Полину придется оставить в живых. Он должен подумать о себе: если с ним что-то случится, эта тварь будет беспрепятственно множиться. Те двое, в лесу – они поднимут шум, сюда пришлют людей… Надо спасаться, бросить все, что есть. На случай побега у него давно было припрятано кое-что; кто бы мог подумать, что страховка пригодится.

Потом он вернется сюда… через пять, через десять лет, когда все успокоится. Нельзя оставлять работу брошенной.

Герман легко сбежал по откосу. Столкнуть лодку, отплыть, завести мотор… Он не идиот, чтобы идти к порогам! Нет, он направится вверх по течению, а там…

Боковым зрением Герман уловил наверху какое-то движение. Сыщик! Он совершенно упустил его из виду, уверенный, что тот будет заниматься своим раненым дружком.

Полина так и сидела у воды, умывая лицо, – похоже, ударилась головой, пока катилась. Сверху раздался рев, когда эта махина, поняв, что задумал Герман, рванула вниз.

Герман успел первым. Полина пыталась сползти от него в реку, но он подтащил ее к себе и повернулся к сыщику.

Нож был прижат к ее горлу. Отличная вещь навага, подумал Бабкин, он сам не отказался бы от такой. Рядом с тощей шейкой лезвие казалось огромным.

– Вы за нами не идите, пожалуйста, Сергей, – попросил фотограф. – Стойте здесь. Хорошее место, солнышко падает…

Он улыбался и мелко-мелко кивал головой, как китайский болванчик. При каждом движении нож на миллиметр сдвигался вниз, затем возвращался обратно.

– Кисть контролируй, – попросил Бабкин.

– Простите? – Герман пятился, не останавливаясь.

– У тебя кисть гуляет, мудила. Ты сейчас полоснешь ей по артерии, и, считай, все, причем для вас обоих. Прикреплю к туалетной бумаге твой скальп, повешу в сортире…

Невероятно, но, кажется, он сумел задеть Германа, хотя намеревался только испугать. Тот перестал улыбаться.

– Если вы помешаете нам, Сергей, я буду вынужден принять меры.

«Принять меры…» Бабкин взглянул на девочку. Она висела в руках фотографа, как кукла, хотя сознания, кажется, не потеряла.

– Марта! – позвал он.

– Это Полина!

– Полину убил Карнаухов. А это ребенок, ей одиннадцать лет, у нее сотрясение мозга…

– Сами вы ребенок, – с глубокой жалостью сказал Герман. – Вы все как дети. Стойте на месте, очень вас прошу!

Лезвие впилось в кожу, и Бабкин застыл.

– Мы спокойно отплывем, а на середине реки я выброшу ее из лодки. Вы успеете вытащить ее из воды. Все закончится хорошо, Сергей, не волнуйтесь!

«Прежде чем выбросит, перережет ей горло». Бабкин бессильно наблюдал, как фотограф уводит девочку. У него оставалась слабая надежда, что Герману придется отвлечься от нее, чтобы завести мотор, и тогда умница Марта выпрыгнет из лодки.

Или не выпрыгнет, если потеряет сознание.

Герман добрался до лодки, наполовину спущенной на воду, и замешкался, соображая, как лучше забраться внутрь.

– Идите сюда, Сергей, – попросил он. – Будете моим помощником вместо Володи.

Малой шел вверх по берегу, пока ему не надоело. Река петляла, и отсюда уже нельзя было разглядеть то место, где он столкнулся с вором. Можно плыть не торопясь, вдоль желтой полосы песка, чтобы подольше было прохладно и приятно. Илья не отругает его, потому что Ильи нет.

Он постепенно успокаивался. Лошадка у него. Илья не у него. Но он наверняка вернется сегодня или завтра, потому что нужно починить лошадиную ногу.

Малой столкнул в воду обрубок бревна, валявшийся неподалеку. С бревном плыть оказалось еще интереснее, можно было положить на него обе руки и бултыхать ногами. Он взял чуть наискосок, и вскоре показалась площадка, где ему встретился вор.