Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

Конечно же, я узнала его. Да, теперь я не сомневалась. Теперь я знала, что, к несчастью, мои догадки оказались верны; знала, почему инспектор жалел меня и почему Аластер два дня назад неожиданно посмотрел на меня с состраданием.

— Джанетта…

Снова прозвучало это имя… имя, которым называл меня лишь один человек… имя, которое было выкрикнуто из темноты около погребального костра Роналда Бигла… Его голос плыл сквозь туман, на этот раз чуть слабее, словно он отвернулся.

— Джанетта, где ты? Ради бога, где ты?

Родерик, разумеется, тоже догадался. Прижавшись сильнее к земле, я думала: а ведь именно поэтому он был так уверен, что я — единственная во всем Камасунари, кому никто не причинит вреда.

— Джанетта, ты здесь? Не бойся…

Теперь, зная наверняка, что это Николас, я уже не боялась. И не потому, что, подобно Родерику, верила, будто ради нашего прошлого Николас никогда ничего мне не сделает. Просто, когда этот кошмарный шепот возродил мои подозрения и сделал их правдой, все на свете перестало волновать меня. Абсолютно все.

— Джанетта… Джанетта… Джанетта…

Звуки пробивались сквозь туман фантастическим бессвязным контрапунктом. Прижавшись холодной щекой к мокрой траве, я тихо плакала, а колышущийся туман все шептал мое имя, своими призрачными серыми пальцами загоняя меня в топь.

И тут он исчез. Ищущий голос затих, отозвался эхом и снова затих. Болото перестало квакать. По траве молча проскользнула непотревоженная птица. Он исчез.

С трудом встав, я сама, как усталый призрак, не думая ни о чем, пренебрегая опасностью и не обращая ни на что внимания, пошла через болото вперед — подальше от насмешливого эха его голоса.

И почти в ту же минуту очутилась на прочной земле среди камней и высокого вереска. Инстинктивно я ускорила шаг. Земля от болота поднималась вверх. Вскоре меня вновь окружил покачивающийся волнами туман. Я изо всех сил рванула вверх по склону, и туман позади меня начал таять, отступать, исчезать.

И внезапно, подобно пловцу, выныривающему из пенистой волны навстречу воздуху, я вырвалась из последнего клуба тумана навстречу яркому солнцу.

Облегчение было таким огромным, а перемена — столь невероятной, что я могла только стоять и, мигая, смотреть на яркий свет полуденного солнца. Моим ослепшим от тумана и уставшим от плача глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к потоку света. Потом я поняла, где нахожусь. Я поднялась чуть выше нижнего склона Блейвена и находилась в точке, где разрезавшая осыпь гряда скал переходила в огромный контрфорс.

У подножия контрфорса плескался туман, скрывавший землю под своим бледным течением. Долина, озеро, длинный атлантический залив — все спряталось, утонуло в тумане, который простирался спокойным белым озером от Блейвена до Сгурр-на-Стри, от Гарсвена до Марско. А из тумана со всех сторон, словно сказочные острова над облачным морем, плыли синие, фиолетовые и золотисто-зеленые при солнечном свете горы. Внизу, в сером кошмаре, еще таился слепой ужас, но здесь, наверху, царствовал обновленный золотой мир. Будто я находилась при самом рождении времени, когда из клубов хаоса возникли первые горы…

Но я была не одна.

Едва мои глаза привыкли к яркому простору нового мира над облаками, как я почувствовала, что в пятидесяти ярдах от меня кто-то стоит. Он не видел меня, он стоял у подножия контрфорса, глядя в другую сторону, на горизонт юго-запада.

Это был Родерик Грант. Его темно-золотистые волосы сверкали на солнце.

Я окликнула его: «Родерик!» — и была поражена тем, как хрипло прозвучал мой голос.

Он не пошевелился. У меня тряслись колени, и я неуверенной поступью пошла к нему по неровной земле.

Я снова позвала его:

— Родерик!

На этот раз он услышал меня. Он обернулся. Он сказал:

— Да? — а потом: — Джанет!

В его голосе прозвучало изумление, но меня это совершенно не удивило. Представляю себе, как я тогда выглядела: бледная, точно смерть, дрожащая, мокрая и грязная, глаза все еще туманятся отчаянием и страхом.

Если бы он не сделал навстречу мне два больших шага и не схватил меня за руки, я бы упала. Он стащил меня вниз, на ровное место, и прислонил спиной к теплому камню. Я закрыла глаза, и тут же у меня перед глазами поплыли красные, фиолетовые и золотые круги. Живительное солнечное тепло омывало меня большими волнами, и в этих волнах я стала успокаиваться и дышать спокойнее. Наконец я открыла глаза и взглянула на Родерика.