Александр Трапезников - Ночные окна

Цыгане, окружив Анастасию, запели ей «Величальную», а пианист замахал мне ручками, зазывая присоединиться. Дождавшись, когда ромалы окончат, я подошел к ним.

– Вот! Вот, Александр Анатольевич! Это – она! – горячо зашептал мне Леонид Маркович. – Та самая девушка, художница, о которой я вам рассказывал! Моя Муза, Настя, она нашлась… Она шла по аллее парка, в вашей клинике… просто чудо, правда?

– Это моя жена, – сухо произнес я. – Чудо, что она не сказала вам об этом раньше.

– Ва… ва… ва-ша… же… – пытался выговорить господин Гох, но у него плохо получалось. На него, честно говоря, было больно смотреть. Только что человек находился на седьмом небе, и вдруг – такое падение на землю! Может быть, и не стоило его так сразу огорашивать? Но каким образом Анастасия вновь (уже в который раз!) покинула свои запертые апартаменты? Тем более что у дверей должна была дежурить Параджиева? А мимо нее муха не пролетит.

Об этом я и спросил супругу, отведя ее подальше от кострища. Глаза Анастасии ярко блестели, все лицо было воодушевлено. Она, судя по всему, наслаждалась этим теплым осенним вечером, песнями цыган, их волей, передающейся и ей самой.

– Я… просто уговорила Параджиеву, – скромно сказала она. – Попросилась прогуляться. И она согласилась.

– Что? – не поверил я. – Этого не может быть.

– Может, Саша, – ответила Настя. – Параджиева – тоже человек. У нее есть душа. И понимание. А ты во всех видишь какие-то механические манекены. Но манекены мертвы. И ты можешь со временем превратиться в такое же бездушное существо. Чем ты огорчен? Что я пришла сюда и счастлива?

– Нет, конечно… – пробормотал я невразумительно. Должно быть, я сам сейчас выглядел не лучше Леонида Марковича, который стоял в сторонке и не спускал с нас глаз. Но какова Параджиева! Уж если Настя действительно смогла уговорить эту «железную леди» наперекор моим приказаниям, то… То все и в самом деле летит в моем Загородном Доме в тартарары! Или же я попросту ничего не смыслю ни в психиатрии, ни вообще в жизни…

– Пойдем лучше послушаем цыган! – предложила жена. – Ты же знаешь, как я люблю их напевы?

– Знаю, – кисло улыбнулся я. – А как же Леонид Маркович?

– Он хороший и милый друг, но… все это в прошлом. Понимаешь, это не было настоящим. Иллюзия от одиночества, от расшатавшихся нервов. Я просто увидела в пустыне мираж и пошла к нему, к этому оазису, но оказалось… Не то. Реальность, Саша, настоящая реальность, колодец с водой для меня – это ты. Неужели ты до сих пор этого не понял? Как же ты тогда глуп!

– Я… да… колодец… надо бы попросить у тебя прощения… – снова замямлил я. И вдруг твердо добавил: – Давай слушать цыган! И лети оно все к черту!

Мы сели с Настей возле одного из костров, кто-то нам подносил терпкое донское вино, над головой звенела семиструнная гитара, луна и звезды изливали таинственный серебристый свет, свет любви и жизни, и я впервые был по-настоящему счастлив за долгие месяцы и, возможно, годы. Счастлив вместе со своей женой.

…А потом мы незаметно ушли, чтобы остаться наедине друг с другом.

Ночью я вдруг очнулся от какого-то странного чувства. Будто на меня кто-то неотрывно смотрел. В помещении было темно. Но я даже не представлял, где нахожусь? В каком-то подвале, котельной, что ли? Голова гудела. А руки и ноги словно онемели. Кажется, были намертво связаны. Прикручены к чему-то. Или это наручники? Я вообще не мог пошевелиться. Такое ощущение, что мне на грудь положили тяжеленную могильную плиту. Ерунда какая-то! Меня что, паралич разбил? Единственное, что я мог сейчас делать, – это вспоминать… Мы ушли с Анастасией из табора, очутились в ее апартаментах, любили друг друга… Исступленно, как в первый раз. Но почему мне и тогда казалось, что на меня кто-то «незримо» смотрит? Прячась за амальгамой фальшивого зеркала, в окне? Из моего кабинета-лаборатории. И будто бы это я сам, второй, чуждый мне человек. Словно бы я раздвоился в самом себе. А в Библии сказано: «Дом, раздвоившийся в самом себе, не устоит». Этот Дом, Загородный, Клиника. Не о ней ли и сказано?

Потом, кажется… я снова пошел в грот… Нет, зачем? Что мне там было нужно? Посмотреть, не появился ли новый труп? Или поглядеть на… прежний? Какая чепуха лезет в больную голову! Нет, потом был ужин. При свечах. Я сходил в столовую и принес нам с Анастасией омлет с копченым угрем и авокадо, мясо краба под майонезом и вино. Да, да! Мы с аппетитом ели и смеялись. Но почему при свечах? Потому что в Загородном Доме вдруг отключилась электроэнергия. Что-то произошло на местной подстанции, я сам звонил туда. Какая-то авария. Вся клиника погрузилась в темноту, лишь огоньки свечей – в коридорах и на лестницах, лучи фонариков. Самое удобное время для очередного преступления. Если кто задумал его. Час Бафомета.