AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Доброе утро! — улыбнулся начальник, захлопнув томик с тёмной обложкой и положив его на колени. — Выспалась?

— Сколько уже времени? — Чжихё видела, что на улице ярко сияет солнце.

— Десятый час. Прости, что не отвёз тебя домой… Я написал сообщение Чонён, что ты у меня и всё в порядке. Ты так сладко уснула, и я не решился будить тебя, твоих сестёр…

— Чонён что-нибудь ответила? — Смущённая, бухгалтерша натянула по привычке рукава на пальцы, сжимая их в кулаки. Глаза косили в сторону от мужчины, пока тот, наоборот, не отворачивался от проснувшейся девушки. Он положил её на свою кровать и ночевал в зале, а когда родители ушли на рынок, разбудив его сборами, прокрался в свою комнату и уселся возле постели. Было какое-то особое спокойствие в том, чтобы сидеть возле окна, листать страницы, и иметь возможность поглядывать на Чжихё. Да, не какую-нибудь девушку, не абстрактную жену, о которой мечтал, а именно на Чжихё. Она была удивительно уютной и умиротворяющей сама по себе. Когда она перевернулась во сне на другой бок, пижама живописно натянулась на её бёдрах, превратив их в белоснежный, геометрически почти идеально круглый рисовый пирожок, за который хотелось укусить. Но Намджун справился с этими мыслями, переключившись на безмятежное личико и разметавшиеся подкрученные локоны. — Ответила? — спросила ещё раз Чжихё, видя, что шеф пропустил её вопрос мимо ушей, уйдя в некие раздумья.

— А, да! — издал смешок Намджун и, достав из кармана серых спортивных штанов мобильный, открыл там смс-ку и протянул девушке. Чонён прислала одну фразу, в которой слышался весь её менторский тон: «Но если что, вы потом обязаны жениться!». Чжихё засмеялась, уткнувшись в ладони и покачивая головой.

— Вот она дурочка, как можно так вам писать?

— Ну, мы же с ней друзья, и всё такое, — откинулся Рэпмон на спинку, чуть покачиваясь. — Завтракать будешь?

— Ой, ну что вы! — Чжихё восприняла предложение, как сигнал для капитуляции, и спешно спустила ноги с кровати. — Неудобно, мне надо к себе возвращаться.

— Да чего неудобного? Я с тобой за компанию чай попью. Давай! — Бухгалтерша исподволь воззрилась на дверь.

— А… дома ещё кто-нибудь есть у вас?

— Сестра дрыхнет за стенкой, наверное, тоже поздно вчера вернулась. И если это так, то она проспит до обеда. А родители недавно ушли закупаться продуктами на воскресный рынок, их ещё час-два не будет. Так что, не стесняйся, пошли, покушаем? — Чжихё всё ещё сомневалась, осматриваясь и соображая что-то.

— А что вы читаете? — уцепившись глазами за книгу, спросила она.

— Это Герман Гессе, — поднял с колен Намджун объект любопытства и, повертев его, отложил на письменный стол.

— Интересно?

— Ну… есть над чем подумать.

— Мне кажется, думать всегда есть над чем. Вот как бы найти что-нибудь такое, над чем бы думать не приходилось?

— Есть тупые телешоу, — возник вариант у Намджуна.

— Нет, это то, что всего лишь отвлекает от мыслей. — Чжихё поднялась и, поправив на себе кигуруми, проверив все кармашки и пуговички, пригладив по себе ткань, закинула назад свои длинные волосы. — Хотелось бы и в жизни чего-то реального, что не заставляло бы болеть голову ещё сильнее, а с чем было бы легко и просто, без того, чтобы мозгам постоянно приходилось быть настороже, контролировать происходящее.

— Ты о Богоме? — вздохнул Намджун, убрав улыбку. Чжихё кивнула. — Увы, так чаще всего и случается, что отношения — это напряжение, в них нужно наблюдать, подстраиваться, угождать…

— Это неправильные отношения, — отрезала Чжихё. — Я тоже думала, что следует искать компромиссы и прогибаться, но этой ночью изменила своё мнение. Нет, господин Намджун, если приходится ломать себя и играть во что-то, то лучше сразу отказываться от таких отношений. Это не то, нельзя же играть всю жизнь? Так зачем обманывать в начале? И… и ладно я и Богом — я могу понять. Он избалованный и богатый, у него может быть сотня девушек, во мне не было ничего такого, чем стоило бы дорожить, но вы! Как могла ваша девушка так с вами поступить?

— А что во мне такого особенного, чтобы мне нельзя было изменить? — Намджун снял очки и, положив их рядом с романом Гессе, опустил ладонь на обложку, поглаживая её. Указательный палец водился по буквам названия. — Чем я мог заслужить преданность и верность? Соа была во многом права и, что я понимаю сам, так это то, что почти никак не вложился в наши отношения, ничего не предпринимал, чтобы удержать её. Больше месяца я только и делал, что радовался факту самих отношений. Идиот.