Саймон Бекетт - Множественные ушибы

— Это неправда! Ты не моя мать!

— Конечно, нет! — Матильда попыталась улыбнуться.

— Папа не мог сделать ничего подобного. Я тебе не верю! Ты врешь!

— Правильно. Я все нафантазировала. — Она протянула к ней руки. — Ты делаешь больно Мишелю. Дай его мне…

— Не подходи! — Греттен попятилась.

Мальчик вывернулся у нее из-под ладони, заревел. Не выпуская из рук Мишеля, Греттен повернулась и бросилась бежать. Даже с больной ногой я обогнал Матильду, но настигнуть Греттен не сумел — она раньше меня оказалась у загона с поросюками и подняла ребенка над забором, за которым жил кабан.

— Не приближайся! Я не шучу!

Матильда застыла рядом со мной, а Греттен так и держала мальчика над забором. Кабана не было видно, но громкий плач Мишеля растревожил в соседнем загоне свиней, и их возбужденное хрюканье добавило шума в общую сумятицу.

— Послушай, Греттен, — произнес я, — ты же не хочешь навредить мальчику?

— Заткнись! — взвизгнула она; ее залитое слезами лицо покрылось пятнами. — Тебе на меня наплевать! Ты такая же дрянь, как она!

За ее спиной возникло движение — из похожего на пещеру сарайчика высунулось рыло кабана. Из-под тяжелых, широких ушей на нас смотрели маленькие, злые глазки.

— Греттен, пожалуйста, послушай… — Даже при лунном свете лицо Матильды было пепельно-серым. — Мне очень жаль…

— Ничего тебе не жаль, все ты врешь. Папа такого не делал. Моя мама умерла, ты не моя мать!

Кабан, не сводя с нас взгляда, трусцой бежал в нашу сторону.

— Ты пугаешь Мишеля, — сказала Матильда. — Отдай его мне и тогда…

— Нет! — закричала Греттен.

От громкого звука ее голоса кабан пришел в ярость и ударил рылом в забор. Воспользовавшись тем, что Греттен отшатнулась, я бросился вперед. Но ее реакция оказалась быстрее — она снова поднесла ребенка к ограде.

— Назад!

Я попятился. Кабан в злобе крошил клыками доски. Мишель ревел и колотил ножками в воздухе.

— Не надо! — Матильда в ужасе зажала рот. — Пожалуйста, не надо. Ведь он твой…

— Мой брат? — Матильда не ответила, и лицо Греттен побледнело. — Неправда! Я тебе не верю!

Она зарыдала, прижав Мишеля к себе. Слава Богу! Я почувствовал, как напряжение отпускает Матильду.

— Пошли домой, — сказала она и сделала шаг вперед. — Дай мне Мишеля.

— Шлюха! — С искаженным лицом Греттен снова подняла мальчика над забором. Доски ограды трещали и расщеплялись под ударами кабана.

Я приготовился к решающему броску, хотя понимал, что ни я, ни Матильда не успеем подхватить ребенка.

Матильда стояла, молитвенно вытянув руки вперед. Луна вышла из-за облаков и заливала сцену призрачным светом.

— Пожалуйста, прости. Позволь мне объяснить…

— Шлюха! Лживая шлюха!

— Греттен, ради Бога…

— Заткнись! Я тебя ненавижу! Слышишь? Ненавижу!

Греттен повернулась к загону, и в это мгновение раздался хлопок, как удар хлыста. Она споткнулась, ноги подкосились, и сжимающие Мишеля руки разжались. Я рванулся, чтобы подхватить мальчика, но Матильда оказалась проворнее. Убедившись, что он не пострадал, сунула его мне и повернулась к дочери.

На майке Греттен расплывалось темное пятно. Даже теперь я не понимал, что произошло. Пока не услышал стон и, повернувшись, не увидел на опушке леса Арно. Приклад ружья все еще был прижат к его плечу, но ствол бессильно целил в землю. Он неловко побежал в нашу сторону, а Матильда опустилась на колени около Греттен. Та лежала на спине, ее руки и ноги непроизвольно подергивались, взгляд устремился в небо.

— Матильда… — Греттен вдруг заговорила голосом потерявшейся, ничего не понимающей маленькой девочки. — Матильда, я не хотела…

— Тихо, все хорошо. Тебе нельзя говорить.

Матильда взяла ее за руку, и в это время к ним подбежал Арно, дотронулся до Мишеля и рухнул на землю рядом с Греттен.

— Господи, нет…

Мой мозг отказывался верить тому, что я видел. Беспомощно стоял, неловко держа на руках Мишеля, и думал, что ружье Арно маленького калибра и не может причинить большого вреда. Оно способно убить лишь птицу или кролика. Но кровь продолжала пропитывать майку Греттен, изо рта вместе с кашлем летели черные сгустки.

— Нет! — твердила Матильда, словно упрекая дочь. — Нет! Нет! Нет!

Греттен смотрела на нее широко раскрытыми испуганными глазами. Матильда зажала ладонью свободной руки маленькую дырочку на ее груди. Греттен пыталась что-то сказать, но изо рта хлынул поток крови, и она задохнулась. Спина выгнулась, ноги в судороге забили по земле. Мгновение она отчаянно боролась за жизнь, но в следующую секунду тело расслабилось, и все было кончено.