Ева Львова - Адвокаты не попадают в рай

Мгновенно сообразив, что нужно делать, я набрала ему эсэмэску следующего содержания: «Я тебя видела! Ты снова пришёл к ней! Стою на крыше дома напротив паба и через минуту спрыгну, если ты немедленно не поднимешься сюда!» А после отправления послания выключила аппарат и стала ждать.

Я знала своего кудрявого друга слишком хорошо, чтобы ошибиться в его реакции.

Услышав сигнал смартфона, извещающий о новом сообщении, Борис тут же полез в карман. Прочитал моё сообщение и, бросив сумки на пороге, бегом понёсся вон из заведения, явно на соседнюю крышу.

Я же, не медля ни секунды, прошмыгнула в грим-уборную, прикрыла за собой дверь и принялась рыться в сумке соперницы. Чёрного смартфона, о котором говорил Арслан Саидов, к сожалению, не обнаружила, зато нашла кое-что не менее интересное. Это был заклеенный конверт из плотной белой бумаги, сквозь которую не просвечивалось содержимое. Оторвав клапан, я заглянула внутрь и буквально застыла. Там лежала фотография Бориса в полный рост, сделанная неподалёку от нашего офиса. Запечатлели Джуниора в тот день, когда чёрный «Джук» перегородил нам выезд, ибо пальто на Устиновиче-младшем было распахнуто, а лицо перекошено от брани на неведомого хама, мешающего людям проехать. Других эпизодов столь яростного негодования кудрявого друга я не припомнила, поэтому дату снимка установила легко.

Но самым интересным было даже не то, что портрет моего приятеля лежит в сумке Жени. Меня поразило другое — к сердцу приятеля чёрной ниткой оказался пришит клок рыжих волос, похоже, из шевелюры Ред Джейн. А еще в конверте обнаружилась вырезка из газеты со следующим текстом: «Потомственная ведунья Серафима. Приворот любой сложности без последствий». Ниже значился телефон ведуньи. При виде атрибутов чёрной магии, к которой прибегла соперница, странности в поведении Устиновича-младшего более-менее прояснились, и мне стало нестерпимо жаль кудрявого друга.

Не дожидаясь, когда меня поймают на вражеской территории, я сунула конверт в карман и походкой уверенного в себе человека, случайно ошибшегося дверью, направилась к выходу. С Борисом я столкнулась на лестнице. Запыхавшийся и злой, он торопливо спускался, а я как раз поднималась к дамской комнате, чтобы поправить макияж и как следует спрятать свою находку.

— Что случилось? — набросился на меня Джуниор.

— В каком смысле? — удивилась я.

Борька прижал меня к стене и, не давая ускользнуть, свистящим шёпотом спросил:

— Зачем ты послала мне сообщение про крышу?

— Про какую крышу? — прикинулась я дурочкой.

— Ну ты и дрянь! — прошипел разъярённый приятель и… занёс надо мной руку, точно собираясь ударить.

Я отшатнулась в сторону и, позабыв про намерение посетить туалет, решила поскорее уносить ноги, пока не схлопотала по лицу от того, кого ещё совсем недавно считала своим женихом.

В силу приворотов я никогда не верила, но вот теперь убедилась в том, что они действуют. Метаморфоза, происшедшая с Борькой, служила тому ярким подтверждением. Оставлять всё как есть я, конечно, не собиралась и прямо с утра планировала позвонить потомственной ведунье, чтобы постараться исправить ситуацию.

За размышлениями о завтрашнем дне я доехала до дома и, поднявшись на свой этаж, повернула ключ в замочной скважине. Шум работающего телевизора интуитивно заставил меня попытаться выскочить обратно на лестничную клетку и захлопнуть за собой дверь, но показавшийся в дверях гостиной господин Арзамасов собственной персоной сделал останавливающий жест рукой.

— Ну, наконец-то! — проговорил он вроде бы с упреком. — Я вас целый день жду. Вы рано уходите, Агата Львовна.

— Что вы здесь делаете, господин Арзамасов? — нахмурилась я, не зная, как себя вести.

— Скрываюсь, — невозмутимо ответил мужчина, возвращаясь в гостиную и опускаясь в кресло перед телевизором. — Вы ведь предоставите мне убежище?

— Как цыплёнок Тутта Карлсон лисёнку Людвигу Четырнадцатому? — усмехнулась я, неторопливо расстёгивая куртку.

— Вы умница, — на лице незваного гостя появилась похожая на оскал улыбка. — В самом деле, последнее место, где охотники станут искать лиса, — это курятник.

Ужинали мы уткой по-пекински и зеленью — снедь принёс с собой Арзамасов. Гость подливал себе в стакан своего же виски, а я воздерживалась от спиртного, предполагая, что мне ещё придётся садиться за руль.

— Григорий Андреевич, у меня к вам один вопрос, — прервала я затянувшееся молчание, глядя, как гость потягивает крепкий напиток.