Кэрри Прай - Несчастные девочки попадают в Рай

© Кэрри Прай, 2020

ISBN 978-5-0050-3937-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Раз, два, три, четыре,

Мы уже в твоей квартире;

Пять, шесть, семь, восемь,

Не пугайся, очень просим…

Ты накройся одеялом —

Мы искать тебя не станем…

Но, как только нас увидишь,

Приговор себе подпишешь…

Ты лежи тогда спокойно

И умрешь вполне достойно…

Если станешь вдруг кричать

Иль на помощь кого звать —

Будем очень сильно мучить —

Мы молчать тебя научим…

И не думай ни о чем,

Помни только об одном:

Где бы ты не находился,

Как от нас бы ты не скрылся —

Не исчезнешь никуда,

Мы найдем тебя всегда…

Восемь, семь, шесть, пять,

Мы идем тебя искать,

Четыре, три, два, раз —

Мы убьем тебя сейчас…

Начало 90—х. Поселок «Каменка».

Устав теребить ленту на траурном венке, иссиня-черный ворон взмахнул крыльями и скрылся в густой листве деревьев. Пахло гниющими в земле желудями. Белоснежные облака, как воздушные корабли грациозно проплывали по небу. Их беззвучное движение убаюкивало, заменив самую сладкую колыбельную.

На кладбище было так тихо, что я слышала хруст крапивы, которую с аппетитом жевала Нинка. Если волоски на листьях предварительно примять, то крапива не будет обжигать рот и руки. Лакомство кислое, но очень полезное.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что мертвые наблюдают за нами? – чуть слышно спросила Нина, губы которой стали зелеными. – О том, что подслушивают наши разговоры?

– А как же обещанный покой? – зевнула я, чувствуя, как колючие камушки вонзаются в спину.

Мы лежали на прогретой солнцем земле возле могилы моих родителей. Легкий ветер без стеснения задирал наши платья, оголяя сухие коленки. Здесь, мы могли себя чувствовать свободными и не боялись осуждения.

– Его не существует, – уверенно прошептала Нина. – Иногда мне кажется, что каждый раз, когда я включаю бабушкин радиоприемник, то слышу ее ворчанье за спиной. Будучи живой, она строго—настрого запрещала трогать его. Била костылем. За ворот тягала. И даже после ее смерти, я не решаюсь переключить волну. Просыпаюсь, пускаю крокодильи слезы и каждый раз надеюсь, что «Дружок» найдется.

Сердце дрогнуло. Глаза намокли. Песня о потерянном щенке, казалась мне самой грустной на свете. По радио ее крутили целыми сутками, и порой мне казалось, что «Дружок» действительно существует. Скитается голодный пес по лесу, где одиноко и страшно, волком воет, тоскует по хозяину и ищет дорогу домой.

– Щенок белоснежный, лишь рыжие пятна, лишь рыжие пятна и кисточкой хвост , – фальшиво напевали мы дрожащим голосом. – Пропала собака, пропала собака, по кличке «Дружок».

– Хватит, – всхлипнула Нина, утирая тонкую слезу, – а то снова кровь носом пойдет.

Только вот волновалась подруга не за себя. С самого детства слабые сосуды носа были моим проклятьем. Любое неверное движение могло спровоцировать обильное кровотечение. Процесс неприятный и пугающий. Практически в каждой моей школьной тетради были листочки, которые украшали кровавые блямбы. Привыкшая к сею факту Нина, часто подрисовывала к ним рожки, лепестки, а иногда соединяла пятнышки одной линией, превращая их в жуткие бусы.

Возле уха послышалось учащенное дыхание. В нос ударил неприятный запах псины.

– Каштанка, прекрати! – взвизгнула я, когда овчарка прошлась шершавым языком по моему лицу. – Фу! Нельзя!

Послушавшись, собака оставила меня и принялась гонять птиц. Ее игривый лай эхом раздавался по округе.

– А если бы Каштанка потерялась? – безжалостно представила Нина. – Что бы тогда ты делала?

Думать об этом было выше моих сил.

– Искала, – нахмурившись, ответила я. – Днями и ночами. До тех пор, пока бы не нашла.

– А если бы не смогла найти?

– Не знаю, – выдохнула я.– Умерла бы от горя.

Отчасти я говорила правду. Каштанку мне подарили на Святую Пасху, когда мне было восемь, после чего наш дом сгорел, а вместе с ним сгорели мои родители. Немецкая овчарка стала практически единственным уцелевшим воспоминанием о них, и мысль о том, что я могу ее лишиться казалась мне невыносимой.

Собака заменила мне няньку, потому что дедушка не успевал следить за мной и за моим младшим братом. Пашке был всего год, поэтому он требовал повышенного внимания, а вот мной занималась Каштанка. Рвала моих кукол, чтобы я не отвлекалась от уроков. Оглушала лаем и приучила просыпаться в шесть утра. Слишком часто пачкала мои вещи, прививая любовь к стирке. Порой мне казалось, что родители заранее предположили свою гибель и предусмотрительно завели лохматую надзирательницу, дабы не было мне спуска.