Кэрри Прай - Несчастные девочки попадают в Рай

Сколько себя помню, я была слаба. Я была заперта в рамках психологических проблем и всегда завидовала свободным людям. Тем, кто мог совершать сумасшедшие поступки, идти против правил и не боялся рискнуть. Именно такими буянами были Соколовы. Я восхищалась ими, но сейчас, это переходило все границы.

– Цветкова!

Выкручивая педали велосипеда, навстречу мне двигался одноклассник Колька Лагута. Его рыжие волосы торчали в разные стороны, а на веснушчатом лице застыло беспокойство.

– Златка! – крикнул он, оставляя за собой тормозной след из пыли. – Златка, там такое!

Это был мой шанс.

– Знаю, знаю, родной! Выручай! – вырвав из его рук руль, я оседлала велосипед. Войдя в мое положение, мальчишка благородно остался стоять на дороге. Это был мой первый опыт езды на велосипеде, но задушенная адреналином, я справилась на ура.

Поток ветра, ударяющего в лицо, словно нарочно мешал мне двигаться быстрее. Я глотала ртом воздух, а закусывала его паникой, давилась страхом, но продолжала крутить педали.

Когда я добралась до дамбы, то уже не чувствовала своих ног. Бросив велосипед на камни, я порвала подол платья, который запутался в намасленной цепи, но едва ли меня это сейчас волновало.

На берегу реки стояли мои одноклассники, с замиранием сердца они наблюдали за эффектным представлением.

Заметив меня, ребята расступились.

– Цветкова, глянь, до чего парней довела! – прыснул от смеха Васька Рыбин. Сынок местного участкового был носителем весьма скверного характера. С малых лет он возомнил себя главарем, ссылаясь на статус своего отца. Однако заслужил он только неприязнь со стороны окружающих и патологическое желание обходить его стороной.

Яркое солнце резало глаза. Задрав голову, я приложила ладонь ко лбу.

Босые братья стояли на бетонной стене, держа за спиной связанные руки. Свои майки они побросали на берегу. Не уж то боялись намочить?

Первым делом мне удалось разглядеть Сашку. Он смотрел вдаль, с решительно поднятой головой. Его белокурые волосы прилипли к потному лбу, а обнаженная грудь вздымалась то ли от волнения, то ли от невероятной злости. Из виска старшего Соколова сочилась кровь, словно он побывал в драке. По всей видимости, прыжок с дамбы – это завершающая точка длительного разногласия.

Сердце сделало сальто, когда его губы изогнулись в улыбке. Ох, эта улыбка была слаще сахарных долек мармелада, которые я украдкой подъедала, а потом краснела от удушливой волны. Как всегда уверенный Сашка был хладнокровен. Твердый характер – его оружие. Только вот стрелял он по своим.

– Еще не поздно сдаться, брат! – крикнул Саша Семену, но даже не повернулся в его сторону. – Лично мне чихать, а вот мама расстроится!

– Не надейся, межеумок! – со смехом ответил Семка, и его голос эхом раздался по округе. – Может быть, я еще то дерьмецо, зато не потону! Уверяю, братец, я выживу!

Сумасбродный Семен всегда отличался бесстрашием и чрезмерной самоуверенностью. Любитель споров, он просто не мог пропустить этакую проверку на смелость. Спортивный и до ужаса обаятельный, Семка всегда был объектом желания всех девчонок нашего класса. «Ты само совершенство, от улыбки до жестов, выше всяких похвал», – безостановочно напевал маленький чертик на плече Соколова младшего. Я была влюблена в его голубые глаза, в жесткие каштановые волосы, в его непоколебимое чувство юмора, но сейчас, меня волновало только одно: «Пожалуйста, не наделай глупостей!».

– Смысл не в том, чтобы выжить, Семка, – хрипло произнес Саша, – а в том, кто станет победителем! Если я погибну, это еще не значит, что она выберет тебя!

На загорелое лицо Семена упала тень.

– Мы не узнаем, если не попробуем! – он поморщился, но не от солнца. – Что мы как школьницы? Долго еще топтаться будем? На счет «три»?

Горло саднило от их диалога. Они прикрывали свое безумство светлыми чувствами. Моими чувствами. Казалось, что даже Рыбин не опустился бы до такой циничности.

– Прекратите! – с надрывом выкрикнула я. – Слезайте, сейчас же!

Их взгляды устремились в мою сторону. И если, увидев меня, Сашка смягчился в лице, то Семка только просиял. Он был рад, что смертельное представление увидит главный зритель. Впрочем, меня нервировали они оба.

Толпа позади меня начала улюлюкать, подбадривая их на смерть.

– Вы слышите меня?! – глотая волосы со слезами, плакала я. – Не смейте прыгать, Соколовы! Клянусь, я вам этого никогда не прощу!

Улыбка Семена стала только шире.