Антон Леонтьев - Билет в Зазеркалье

— Детка, я хочу тебе помочь. Думаю, что…

Закатив ему пощечину, Инна ответила:

— Думаю, что тебе надо держаться от меня подальше! Потому что в следующий раз я за себя не ручаюсь.

Она вышла на улицу — немилосердно пекло солнце, город изнемогал от тропического лета.

Инна вдруг поняла, что идти ей некуда.

У нее ведь больше нет дома.

Перед рестораном затормозил длинный черный лимузин, вышколенный шофер, выскочив из-за руля, предупредительно распахнул перед Инной дверцу.

— Прошу вас, Инна Евгеньевна.

Это что, какая-то ошибка? Судя по всему, нет, ведь к ней обратились по имени-отчеству.

— Детка! — даже не оборачиваясь, Инна поняла, что за ней по пятам идет Тимофей.

— Инна Евгеньевна! — донесся голос адвоката Догмы, с ним Инна тоже не хотела иметь ничего общего: он ведь ни секунды не сомневался в том, что убийца — Женечка.

Поэтому, не задавая лишних вопросов, Инна нырнула во чрево лимузина, дверь бесшумно закрылась за ней, и автомобиль плавно тронулся с места. Водитель был отделен от салона прозрачной, однако, судя по всему, звуконепроницаемой перегородкой.

В салоне сидела полноватая рыжая особа, облаченная в шелковый халат цвета морской волны. Особа, ничуть ее не стесняясь, кормила грудью младенчика, головка которого была увенчана разноцветной вязаной шапочкой с массой крошечных помпончиков.

— Здравствуй, Инночка! — пропела особа серебряным голоском, и Инна вдруг поняла, с кем имеет дело.

Ну конечно, это же вторая Инна — любовница Геныча и мать его детей.

Державшая на руках его единственного сына, который по стечению обстоятельств родился в ее собственный пятидесятый день рождения.

В тот день, когда она едва не застрелила Геныча.

Лично со второй Инной она никогда не сталкивалась — как-то не доводилось, да и желания не было.

А теперь Инна сама нашла ее.

— Инночка, ты же не возражаешь, если я буду кормить Женечку, пока мы с тобой мило побеседуем? — спросила вторая Инна, прелестно улыбаясь, явно изображая Мадонну эпохи Возрождения. — Он ведь крошечка, ему кушать хочется.

Инна, наблюдая за тем, как ребеночек жадно припал к материнской груди, сформулировала ужасную мысль, которая пришла ей в голову и которая, с учетом сложившихся обстоятельств, была абсолютно логичной:

— Это ведь ты убила Геныча?

Вторая Инна, заботливо подтирая чавкающему младенчику рот, ответила с легкой укоризненной улыбкой:

— Инночка, ну как ты такие страсти можешь говорить при моем сыночке!

А потом, поцеловав новорожденного в лоб, поправила украшавшую его крошечную головку цветную шапочку, натянула ее на крошечные розовые ушки, как будто ребенок мог понимать , о чем они ведут беседу, и со вздохом произнесла:

— И вообще, я никак не могла убить моего драгоценного Геныча, потому что находилась в нашем новом доме, оправляясь после родов. Это могут подтвердить десятки свидетелей. И вообще, ведь убийца — это или твой сумасшедший сынуля, или ты сама.

И снова поцеловала ребеночка в лобик.

Инна, наблюдавшая за этой идиллической картинкой, которая навевала на нее ужас, произнесла:

— Не надо этих телячьих нежностей.

От этих слов вторая Инна вдруг переменилась, превращаясь из заботливой, любящей мамочки в сущую фурию, и все это за пару секунд. Зажав ребеночку ушки сдобными руками, увенчанными сверкающими кольцами, она заявила:

— Инночка, как же я мечтала все эти годы увидеть тебя раздавленной и страдающей! Потому что ты, тварь, не желала отдать мне моего Геныча, хотя уже давно не любила его. И заставляла его любить твоего сыночка-калеку, потому что это позволяло тебе контролировать мужа. Но теперь все в прошлом!

Затем ее черты лица расслабились, и она из ведьмы снова стала милой мамочкой:

— И ты вместе со своим сынулей лишила моего лапочку, которому Геныч был так рад, ведь у него наконец появился нормальный мальчик, отца. Какая же ты бестия и монстр, Инночка! Ты и твой дауненок!

Инна закрыла глаза, потому что боялась, что совершит что-то, о чем будет потом жалеть. Например, набросится на кормящую мать, державшую в руках беззащитного младенчика, и попытается ее задушить.

А ведь она это заслуживала!

— Ах, Инночка, правда глаза колет? Кстати, не кривись и не делай глупостей. Потому что я, если что, тебя пристрелю…

Открыв глаза, Инна увидела, что на кожаном сиденье, рядом с ворохом детских вещей и погремушек, лежит пистолет с глушителем.