Елена Касаткина - Чужими руками

— Я из 102, не бойся, верну. — Лена не двинулась с места, — зайду… потом.

Обладатель баритона на мгновение скрылся в комнате, после чего вернулся и протянул девушке отвёртку.

— Такая пойдёт?

— Пойдёт, спасибо. — Лена схватила протянутый ей инструмент и сделала вид, что возвращается к лестнице.

— Может помочь? — С надеждой в голосе крикнул ей вслед парень.

— Справлюсь, не впервой, — девушка махнула рукой и свернула в лестничный пролёт. Парень зачаровано смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом.

Выждав несколько минут, Лена вышла из укрытия и направилась к Махоркину, который так и стоял возле дверей кухни. Следователь делал вид, что читает развешанные на стене плакаты, которые не только рассказывали о том, что может случиться, если уходя, не выключить газ, но и наглядно это демонстрировали.

Вновь подойдя к двери комнаты Юлии Снежиной, Махоркин вставил отвёртку в замочную скважину, и через секунду дверь открылась.

— Ничего себе? — Лена с удивлением смотрела на начальника. — Откуда такой опыт?

Махоркин молча прошёл в комнату и включил свет. Плотно прикрыв за собой дверь, Лена последовала за ним.

Маленькая комнатка, размером чуть больше восьми квадратных метров, была довольно скудно обставлена. Узенький диван с тумбочкой в изголовье, письменный стол и небольшой холодильник «Саратов» — вот и весь набор мебели.

— Ну что ж, приступим, — Махоркин направился к письменному столу.

Осмотревшись, Лена решила проверить тумбочку у кровати. Точно также в изголовье стояла тумбочка и в спальне у Лены. Девушка знала, что там обычно хранится самое сокровенное. Во всяком случае, так было у неё.

На полированной поверхности стояло зеркальце, а рядом с ним лежала большая квадратная щётка-расчёска для волос. У Лены на этом месте стояла детская фотография, на которой она, стоя на диване, обнимала сзади, сидевших рядом, родителей.

Лена выдвинула верхний ящик. Здесь Снежина хранила косметику: недорогой крем для лица, пудру и тушь российского производства.

У самой Лены всегда было много косметики. Конечно же, она предпочитала всё французское, фирмы «Ланкома».

«Не густо», — разочаровано подумала девушка и сильней выдвинула ящик. Из глубины выкатилась польская помада фирмы «Бель», а за ней круглая белая коробочка. Ленас интересом покрутила её в руках. На этикетке мелкими буквами было написано название какого-то лекарства. Отвинтив крышку, она перевернула её. В ладошку высыпались жёлтые желатиновые капсулы.

— Александр Васильевич, — девушка протянула ладошку с таблетками. Мельком глянув на капсулы, Махоркин взял коробочку и прочёл название.

— Те самые. Но это хоть и улика, но косвенная, и ничего не доказывает.

— Как это? — восторженное лицо девушки сменила гримаса разочарования.

— А так это. У неё может храниться любое лекарство. А то, что Приходько отравился точно такими же таблетками, ничего не доказывает. Давайте искать дальше.

Махоркин тщательно просматривал содержимое письменного стола. Перебирая учебники по медицине и конспекты, ему в руки попалась небольшая ярко-розовая записная книжица, на которой красивыми буквами значилось «Дневник».

И тут Махоркин ощутил, как внутри него стала нарастать горячая волна. «Вот оно», — подсказывала чуйка.

Лена прижалась головой к плечу начальника и нетерпеливо прощебетала:

— Ну же, Александр Васильевич, открывайте быстрей.

Махоркин открыл дневник. Со страницы на него смотрела вся семья Сафроновых. Головы членов семьи, аккуратно вырезанные из фотографий, были расклеены на листе. Под каждой головой стояло имя, а на лбу красными чернилами — нарисована цифра. Ниже красивым почерком давалась подробная характеристика в соответствии с присвоенным номером.

Первым значился глава семьи. Фотография Ивана Сафронова была обведена толстым красным контуром и под ней шло описание всех предпочтений художника. В аккуратно расчерченной таблице было всего два столбца, первый — содержал вопросы, второй — ответы на них. Что любит, что носит, где бывает, что раздражает.

— Прям, досье какое-то? — прошептала Лена, всё теснее прижимаясь к плечу начальника.

Махоркин полистал тетрадку. Самое подробное описание было дано Ивану Сафронову. Помимо составленной таблицы, ниже шёл текст его биографии. Сбоку на полях зелёными чернилами стояли пометки. Даже по сокращённым словам становилось ясно, что это такое.

— Если попробовать систематизировать, то получится план действий, — проанализировав суть записей, сделал вывод Махоркин.