Ричард Бротиган: Уиллард и его кегельбанные призы

«Удел Любви – безумия и битвы».

Анакреонт [1] Анакреонт (или Анакреон; 570/559–485/478 год до н.э.) – древнегреческий лирический поэт. Ученые эллинистической Александрии включали его в канонический список Девяти лириков, в который входили такие поэты, как Алкей, Пиндар, Сапфо. . Греческая антология

«Эта земля обречена на насилие».

Сенатор Фрэнк Чёрч [2] Фрэнк Чёрч (полное имя – Фрэнк Форрестер Чёрч; 1924–1984) – американский юрист и политик-демократ, сенатор от штата Айдахо в 1957–1981 годах. Выдвигался в кандидаты по демократической номинации к президентским выборам 1976 года. , демократ, штат Айдахо

Констанс неуклюже перевернулась на кровати, чтобы посмотреть, как он выходит из комнаты.

«Я весь день об этом думал, – сказал Боб. – Я хочу, чтобы ты…– его голос удалялся вместе с ним, – ...послушала», – по коридору в другую комнату.

Она лежала неуклюже в ожидании его возвращения. Думала, что он вышел совсем ненадолго, но его не было почти десять минут.

Воздух в спальне был тёплым и неподвижным. Стоял необычно тёплый для Сан-Франциско [3] Сан-Франциско – крупный город в штате Калифорния, названный в честь святого Франциска Ассизского. Известен сочетанием викторианской и современной архитектуры, в число его достопримечательностей входят мост «Золотые ворота», остров Алькатрас, система канатных трамваев, башня Койт и чайна-таун. сентябрьский вечер, но окно было закрыто, а жалюзи опущены.

Так было нужно.

Он не может найти книгу, подумала она.

Он вечно всё терял. Вот уже долгие месяцы у него были проблемы с тем, чтобы хоть что-нибудь сделать правильно. Это печалило её, потому что она его любила.

Она вздохнула, что вышло несколько приглушённо из-за носового платка, неплотно затыкавшего её рот. При желании она могла бы легко вытолкнуть платок изо рта языком.

У Боба теперь ничего не получалось.

Даже заткнуть её как следует.

Но, конечно, руки он связал слишком туго, а ноги – слишком слабо, и она снова вздохнула приглушённо, ожидая, когда он найдёт книгу, которую потерял, что стало теперь обыкновенным во всём, чем бы он ни занимался.

Он не всегда был таким, и она чувствовала себя виноватой в этом, потому что думала, что отчасти из-за её ошибки у него появились бородавки, а когда появились бородавки, всё это и началось. Лампе, свисавшей с потолка, следовало быть стоваттной, но лампа была на двести ватт. Его работа. Она не любила столько света. Он – любил.

Наконец он вернулся в комнату с книгой, и Констанс вытолкнула кляп изо рта и сказала: «Рукам слишком тесно».

«О», – сказал он, опустив на неё взгляд с книги в своей руке, открытой на определённой странице, которую он как раз собирался зачитать вслух.

Он положил на кровать книгу, всё ещё открытую на странице, которую он собирался прочесть. Сел рядом с Констанс, и она неуклюже перевернулась на живот, чтобы он смог добраться до узла на верёвке. На ней совсем не было одежды, а тело её было красивым.

Он перевязал её руки, чтобы было не так туго, но всё же достаточно туго, чтобы она не могла их освободить.

«Перевяжи мне ноги, – сказала она. – Им слишком свободно».

Если он собирается стать садистом-любителем, подумала она, надо ещё постараться, чтобы это у него получалось, как следует.

Он очень её разочаровывал. Она была перфекционисткой во всём, что делала, и её очень раздражала его новоприобретённая некомпетентность.

Все те месяцы, что длилась его карьера садиста-любителя, она думала: всякий сможет связать и вставить кляп кому угодно, почему у него не выходит?

Почему он не способен ничего сделать правильно, заливает растения, и вещи падают из его рук, и он вечно спотыкается, и разбивает вещи, и забывает, о чём говорит, посередине почти половины разговоров, но, думаю, это не имеет особого значения, потому что он всё равно не говорит ничего интересного, и это продолжается месяцами, с тех пор, как она одарила его бородавками, но разве она сама от них не страдала, не ходила столько раз к доктору, пока бородавки не выжгли из вагины электрической иглой, не возвращалась потом домой на автобусе, сдерживая слёзы в одиноком движущемся скопище беззвучных странников? … о боже… что ж… мы могли бы умереть. Может быть, это лучше смерти. Наверно. Я не знаю.

Закончив заново связывать ей ноги, он собирался поднять книгу, которую раньше хотел почитать. Потом он заметил, что кляп выпал изо рта Констанс. Он снова отложил книгу и наклонился к ней. Она знала, чего он хочет и что будет делать.