Ричард Бротиган - Уиллард и его кегельбанные призы

Когда он вытащил из её рта остатки кляпа, тот издал звук почти как бульканье или вздох. Кляп был скомканный, смятый, плотный, набухший, очень влажный, почти грязный, и Боб положил его на кровать, потому что не хотел больше к нему прикасаться.

Лёгкая дрожь прошла по его позвоночнику, когда он избавился от кляпа. После того, как сексуальный акт был закончен, и связывание и его принадлежности претили ему. Он не хотел иметь с этим ничего общего… до следующего раза.

Она медленно закрыла рот, как если бы испытывала удовольствие, например, от съеденного шоколада. Затем медленно высунула язык. Он был нежный, розовый, он медленно облизнул её губы, неуклюже, как если бы она никогда прежде им не пользовалась.

Она закрыла глаза.

Боб развязал её руки, и она неуклюже вынула их из-за спины и положила на бёдра. Её запястья были красно-белыми от насильных впечатлений. Она лежала без движения. Её глаза были плотно закрыты. Она снова облизнула губы.

Затем она медленно открыла глаза и увидела, что он на неё смотрит.

«Иди сюда, малыш», – сказала она.

Они лежали в постели, крепко обнявшись, и им было очень грустно. Им всегда становилось грустно после занятий любовью, но им всё равно почти постоянно было грустно, так что в этом, в общем, не было ничего особенного, за исключением того, что сейчас им было тепло и они прикасались друг к другу безо всякой одежды, и страсть, очень по-своему, только что пересекла их тела, словно полёт странных птиц или полёт одной тёмной птицы.

Они долго ничего не говорили.

Констанс, прислушиваясь к ночному шуму машин, как к тиканью часов, думала о Бобе, о том, как сильно его любит, и гадала, сколько ещё сможет терпеть нынешнее положение дел, и почему он не может избавиться от бородавок, и почему двум докторам не удалось его вылечить.

Она знала, что всему есть свой конец.

Потом она подумала о стакане воды.

Боб, конечно, думал о греческой антологии.

«„Ты устрашён чрезвычайно“», – цитировал он про себя.

«Я хочу пить», – сказала Констанс.

«О БОЖЕ! БОУЛИНГОВЫЕ ТРОФЕИ ПРОПАЛИ!»

«Хочешь послушать ещё из греческой антологии?» – спросил Боб у Констанс. В руках он держал книгу. Она была 1928 года, издательства «Патнам» [20] Издательство «Патнам» – американское издательство, основанное Джорджем Палмером Патнамом в 1838 году. , из Лёбовской серии [21] Лёбовская серия – книжная серия, в которой представлены наиболее известные произведения древней греческой и латинской литературы, в настоящее время выходит в издательстве Гарвардского университета. Серия задумана и первоначально финансировалась банкиром Джеймсом Лёбом (1867–1933). Первый том серии издан в 1912 году, к настоящему времени выпущено более 500 томов. Произведения греческих авторов публикуются в книгах с зеленой обложкой, латинских – с красной; в каждой книге представлены оригинальные тексты с параллельным переводом на английский язык. , с золотым тиснением на тёмной обложке. У него имелись все три тома греческой антологии, но ему никогда не удавалось за раз найти больше одной книги. Они все исчезали и появлялись в доме таинственным образом.

Страницы книги пожелтели от времени, у книги был тот пыльный запах, от которого некоторые люди грустнеют без видимых причин. Рваные оконные шторы в старых заброшенных домах оказывают на определённых людей тот же эффект.

«Да, – сказала она. – Это было бы неплохо», – но, по правде говоря, ей было плевать на греческую антологию. Всё, чего ей хотелось, – это стакан воды.

«Дай мне сходить за стаканом воды, – сказала она. – Я пить хочу». Она попыталась встать с кровати.

«Нет, давай я, – сказал Боб, – оставайся на месте».

Он отложил книгу, встал с кровати и вышел из комнаты. Ей хотелось самой взять стакан воды, но он ушёл прежде, чем она успела что-нибудь сказать. Она, правда, хотела пить и не желала доверять это его абсурдности. Она гадала, сколько ему потребуется, чтобы добыть стакан воды, то есть, вспомнит ли он, за чем пришёл на кухню, когда там окажется.

Констанс была права.

Десять минут прошли, прежде чем он вернулся.

Десять минут прошли медленно, потому что она очень хотела пить. В этот вечер она долго была заткнута. Констанс посмотрела на книгу на кровати. Она, было, подобрала её, но в последний момент отдёрнула руку. Она ненавидела греческую антологию, потому что та составляла значительную часть несчастья, окружавшего их. Для неё эта книга древней поэзии была симптомом бородавок.