Лариса Соболева: Всадница без головы

— Петя, прости… Я не думал, что тебе будет так тяжело.

— Да все нормально, дядя Андрей… Просто я сейчас пытаюсь понять, во мне эти сумасшедшие гены тоже есть?

— Я про гены ничего не знаю. Нет у тебя никаких генов, нет! Ты вырос хорошим мужиком, правильным.

Детская категоричность, ни на чем не основанная, но таков Черновой на самом деле, заставила Петю открыть глаза и увидеть человека, который заменил ему отца. И вдруг он перешел на «ты», чего никогда не было, Петя всегда держал дистанцию, а тут поломал ее:

— Скажи, дядя Андрей, а тебе она что сказала?

— Еще ничего. Я только назначил ей встречу, хочу послушать. По большому счету, ее действия квалифицируются…

— Да нет такой квалификации, не может быть, — перебил Петя, подскочил и заходил по кабинету. — Заказать ублюдку, чтобы он отправил жену сына в притон, где ее будут трахать сутками напролет, в наказание за то, что Алика приехала с двумя детьми ко мне… Это же так выглядит, правильно?

— С ее колокольни именно так, она же не знает, что дети не твои…

— И не надо ей знать. М-да… Если бы мне рассказали подобную историю, я ржал бы, не веря ни единому слову. А что от меня ты хочешь, дядя Андрей?

— Скажи, что мне делать? История вышла из-под моего контроля, потому что я ею не занимался, но именно я как бы обязан завести уголовные дела…

— Вот и заводи.

— Ты считаешь? Ведь Лора твоя мать.

— Да? Я этого не знаю, у меня никогда не было матери. Даже когда она жила с нами, была номинальной мамой, ей всегда было некогда, только отца пилить находила время. А тебе на фиг эти проблемы? Она же опасна для общества. Что ей еще придет в голову? Может, решит меня убить за непослушание? Или Мишку с Машкой утопить, считая их моими детьми? А если ей помешают соседи и Лора решит их поджечь? Что еще она способна выкинуть? Она же ненормальная. А если нормальная, это еще хуже! Я все сказал.

Как-то сразу Андрей Максимович ощутил усталость, будто навалилось нечто тяжелое на плечи, а еще домой ехать, с другой стороны, почувствовал и облегчение, в общем, двоякое состояние. Он засобирался, Пете разрешил не провожать его, дорогу-то знает. Спустившись вниз, Черновой поискал Алю и попросил закрыть за ним дверь, у выхода полюбопытствовал:

— А где наш принц без белого коня?

— Ник? Нарядился и ушел развеяться после сегодняшней экзекуции, драйва ему не хватает.

— Алика, там Пете не очень хорошо после моих новостей, ты зайди к нему… может, чаю принеси… какое-то внимание окажи чисто по-человечески, ладно?

— А что с ним? — изменилась в лице она.

— Да все нормально, переживет. Захочет — сам расскажет.

— Андрей Максимович, большое спасибо вам. — Аля, пришедшая в себя после обретения документов, обняла Андрея Максимовича. — Вы такой хороший! Я вас люблю.

— Да ладно тебе, я сегодня других мнений наслушался. Ну, бывай.

По совету следователя Аля побежала на кухню и, поставив на поднос чашки, заваренный чай, печенье и нарезанный лимон, понесла наверх. В кабинете Пети не было, она крикнула:

— Петя!.. Петь!.. Ты где?

— Чего тебе? — раздался голос недовольства из его комнаты.

Фактически разрешил войти, и Аля, не без труда открыв дверь из-за подноса в руках, встретилась с темнотой.

— Почему в темноте сидишь? (Он включил настольную лампу, оказалось, лежал.) Почему лежишь в темноте? Спать вроде рано.

— Думаю. А что это ты принесла?

— Чай. С лимоном. Будешь?

Поскольку Петя, подтягиваясь на руках, чтобы сесть, неопределенно пожал плечами, но все-таки принял положение полулежа, значит, согласился на чаепитие, и Аля налила две чашки. Одну сунула ему в руки, а он держал и не пил, глядя куда-то в стену напротив.

— Петь, ты чего? Было все как будто хорошо — и вдруг мрачность, депрессия. Что тебе сказал Андрей Максимович?

— Да так… — Наконец он сделал глоток чая. — Стыдно повторить.

— Стыдно? Тебе? А что такого ты натворил, что тебе стыдно?…

— Не я, — буркнул Петя.

Ого, тут психолог нужен. Аля сбросила домашние туфли, залезла на кровать, поджала под себя ноги, спиной облокотилась о стену и… поежилась. Форточка открыта, а на улице холодно, утром ей пришлось Петину куртку надевать перед поездкой в дом Вольской. Своих-то теплых вещей не захватила, думала, быстро все устроит и вернется, а вышло по-другому. Плед лежал в ногах, она взяла и укрылась, после потребовала:

— Рассказывай, что там у тебя… (Он, конечно, ни слова.) Знаешь, нет ничего страшнее смерти, ничего. Когда человек умер, ты не вернешь его, а все остальное можно переиначить, возвратить к начальной точке.