Эйми Моллой - Идеальная мать

От страха у нее сильно забилось сердце. Она вспомнила полный любви взгляд, которым Поппи смотрела на нее во время ночного кормления. Колетт тогда замерла, сама не веря, что способна испытывать такую любовь, бездонную, как заброшенная шахта, куда она в детстве боялась прыгнуть. Позднее там пропал старшеклассник из ее школы, тело так и не нашли. Она взяла телефон и написала Чарли смс. Без связи его нельзя было отправить, но если после взрыва кто-нибудь найдет ее телефон…

«Я люблю тебя больше всех на свете. Поппи. Пожалуйста, передай ей»…

В вагоне включился свет и загудел кондиционер.

— Уважаемые пассажиры, с вами говорит кондуктор. Мы откроем двери в переднем вагоне. Чтобы выйти, направляйтесь вперед. Пожалуйста, передвигайтесь быстро и организованно.

Колетт встала и влилась в поток людей, которые шли по заполненному вагону. В соседнем вагоне у окна одиноко сидела девочка-подросток, в руке она держала телефон, по щеке катилась слеза. На ней были колготки в ромбик с дыркой на коленке, в носу поблескивала золотая сережка. Колетт дотронулась до ее руки, девочка подняла глаза:

— Я хочу позвонить маме, но тут не ловит.

— Вставай, — Колетт взяла девочку за руку. — Пойдем со мной.

Она продолжала держать девочку за локоть и повела ее вперед. Они пришли в первый вагон, и Колетт с облегчением увидела, что половина вагона стоит напротив платформы, и им не придется идти по путям рельсам. Она дождалась своей очереди, они с девочкой вышли и побежали за всеми через турникеты и вверх по лестнице. Девочка затерялась в толпе, а Колетт бросилась подальше от станции. На следующем перекрестке она увидела, что кто-то вышел из такси, и стремительно рванулась к машине, обогнав мужчину, который собирался сесть на заднее сиденье:

— Извините, мне очень нужно попасть домой.

Она захлопнула дверь, за которой мужчина рассыпался в проклятьях, стуча кулаками по стеклу.

— Бруклин, — сказала она водителю и назвала адрес. — Пожалуйста, поторопитесь.

Она закрыла глаза, ей казалось, что они добирались до дома много часов. Небо посерело, она нетвердой походкой вошла в дом и подошла к столу вахтера.

— Скажите, в какой квартире живет Соня?

Она поднялась на второй этаж и постаралась взять себя в руки. Тихо постучала в дверь. Соня не отвечала. Она продолжила стучать до боли в костяшках.

— Соня? Вы тут? — дверь квартиры напротив открылась. Там стоял мужчина под тридцать, маленькая собачка покусывала его за пятки. Из квартиры раздавалась классическая музыка.

— Что вы тут делаете? — спросил он и голой пяткой отодвинул собачку обратно в квартиру.

— Она не открывает. У нее моя дочка. Я соседка сверху.

— Она ушла.

— Как ушла?

— Да, я слышал, как она закрыла дверь. В этом доме очень плохая звукоизоляция.

— А когда?

— Ну, не знаю, минут двадцать назад.

Двадцать минут? Чарли оставил ей молоко? А крем от солнца? Колетт не знала номера Сони. Она даже фамилии ее не знала.

Она повернулась и побежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Она собиралась позвонить Чарли прямо во время встречи, потребовать, чтобы он вернулся домой и помог ей найти ребенка. Пытаясь найти в сумке телефон, она вставила ключ в замочную скважину.

Чарли.

Он лежал прямо перед ней на полу, рядом на развивающем коврике лежала Поппи, пытаясь дотянуться до своих пальцев на ногах. Колетт бросила сумку и кинулась к дочке, подняла ее с коврика и стала так горячо покрывать ее лицо поцелуями, что Поппи недовольно захныкала. Чарли хрипло дышал во сне. Поппи прижалась носом к теплой груди Колетт в поисках молока. Колетт вдруг ощутила, насколько устала, у нее закружилась голова. Она закрыла глаза, представила, как ляжет рядом с Чарли, обнимет его и обо всем ему расскажет. О том, что случилось в метро, о том, что ее уволили. О том, какой ужас она испытала, о том, как сильно она хочет, чтобы Мидас был жив. Ей хотелось рассказать ему, что ее мучает чувство вины, когда она не с Поппи, что она изо всех сил старалась держать себя в руках. Ей хотелось разбудить его и сказать, что она не могла начать переживать только через три месяца после визита к врачу. Что она уже в ужасе.

Но она боялась. Боялась, что если она заговорит, то заплачет и никогда не остановится, что ее поглотят тоска, страх, усталость и уверенность, что она теряет все, что у нее есть.

— А обязательно это здесь делать, прямо передо мной? — услышав голос Чарли, она вздрогнула. Он проснулся.

— А что я делаю?