Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Думается, эта встреча исчерпала те слабые силы к защите, что у меня имелись. Я просто стояла столбом, глядя на Адама Форреста с каким-то чувством обреченности, неотвратимости судьбы. Темные боги, что следили за нами сквозь серебристое сияние покровительницы влюбленных, помогали мне, тихо убаюкивали, а под конец – предали. Даже не пытаясь ответить, я молча глядела на Адама Форреста, подмечая, как на лице его медленно, с усилием забрезжило понимание.

И даже когда он резко шагнул вперед, оказавшись всего в футе от меня, я не шелохнулась.

– Наверное, я схожу с ума. – Слова давались ему с трудом. – Это невозможно. Невозможно.

Протянув руку, он – тихо и осторожно – развернул меня лицом к свету. Боясь встретиться с ним взглядом, я опустила голову, крепко прикусив губу, чтобы она не дрожала. Настала мучительно долгая пауза.

Наконец Адам снова разжал руки и, вихрем отвернувшись, сделал несколько стремительных шагов прочь. Он хочет уйти, оставить меня тут же и сейчас же, подумала я и ощутила укол паники при мысли – куда же он пойдет. Но он вдруг остановился и несколько секунд простоял спиной ко мне, уставившись в землю.

А потом вновь повернулся, взрывая пятками траву, и подошел ко мне. Лицо его было бесстрастно.

– Это правда.

Я мучительно замялась. Мгновение тянулось, как век. А потом я поняла, что моя нерешительность ответила за меня. Я молча кивнула.

– Вы не Аннабель Уинслоу?

Прочистив гордо, я сумела выговорить довольно твердо и даже с некоторым облегчением:

– Да, я не Аннабель Уинслоу.

– Вы… не… Аннабель, – снова повторил он, и резкость тона была затушевана изумлением.

На этот раз я ничего не ответила. Иррациональное чувство спасения, облегчения не утихало. Серебристое лунное сияние, неподвижные и безмолвные, как нарисованные, декорации разрушенного дома и возвышающихся деревьев, миниатюрные солнечные часы, чья тень протянулась по траве рядом с нашими, – все это придавало происходящему налет полной нереальности. Мы не были людьми из плоти и крови, которые едят, работают и беззаботно болтают при дневном солнце, – мы были существами из фантастического мира, созданиями лунной сцены и жили лишь нашими страстями, могли вести разговоры лишь о любви, и смерти, и страданиях – и лишь утонченным и изысканным языком поэзии. Это был мир предначертанных роком черных парусов, чаши с колдовским напитком и ласточки, летящей над крепостной стеной с золотым волоском в клюве. Мы были Пирвани и Рафи, бесшумными призраками плывущие через ночной сад, и для нас смерть любви была бы подобна поэзии. Не страх и не ссоры, но унылое запустение вокзалов, неподнятая трубка телефона, затерявшееся письмо, годы затянувшегося одиночества…

Лунный луч ударил в солнечные часы ярко, как солнце. Время прошло.

Я все еще стояла лицом к свету. Адам снова подошел почти вплотную ко мне и внимательно изучал мое лицо.

– Вы выглядите, как она, двигаетесь, как она. Но голос другой… и еще что-то. Не спрашивайте меня что. Но это… совершенно необычно. Вне доводов разума.

– Но это правда, – тихо произнесла я.

С губ его сорвался негромкий смех, не имевший ничего общего с весельем.

– Сегодня вечером вы потратили кучу времени на то, чтобы убедить меня в самых различных версиях правды. По крайней мере, эту принять легче всего. – Отвернувшись вполоборота, он отвел сплетенные ветви от циферблата. – Кто вы?

– Разве это важно?

– Наверное, нет. Зато куда как важно, для чего вы здесь и для чего затеяли это – что бы там вы ни затеяли. По крайней мере, вы, кажется, не пытаетесь увиливать. Вы должны мне все рассказать, в конце концов, я имею право знать.

– Правда?

Он опустил голову, словно в изнеможении.

– Ну разумеется. Вы должны очень много обо мне знать, не то не пришли бы сегодня сюда на встречу со мной. Кто рассказал вам? Аннабель?

– Аннабель? – тупо повторила я.

– А кто же еще? – Он отвернулся от меня к солнечным часам и, похоже, водил пальцем по резьбе. Голос его звучал отрывисто. – Пожалуйста, расскажите мне. Где вы встретили ее, что произошло, что она рассказала вам. Что вы о ней знаете.

– Ничего подобного не было! – вскрикнула я. – Все было не так! Я никогда не встречалась с Аннабель! Это Жюли мне все рассказала!

– Жюли?

– Да. Нет, не волнуйтесь, на самом деле она ничего толком не знала про вас с Аннабель, но она видела, как вы встречались и разговаривали в лесу, и знала про почтовый ящик в дереве, увитом плющом. Как-то она подглядела, как Аннабель кладет туда письмо и вынимает другое. Она… она думала, что для влюбленных все это совершенно естественно и страсть как романтично. Она ничего никому не рассказывала.