Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Сам же Мэтью, хотя на людях никогда не признавался в этом, питал те же самые сомнения, но Кон сперва рассеял его предубеждения, а потом продолжал приручать своего двоюродного дедушку, медленно и осторожно, «точно птичку на ветке» (как неожиданно образно выразилась Лиза). Однако как он ни очаровывал старика, но все равно в жизни не сумел бы очаровать его настолько, чтобы заполучить Уайтскар и вырвать наследство у Аннабель.

– Кон пытался, он сам признает, – сообщила Лиза. – Старик в нем души не чаял и не чает, но он, как все Уинслоу, упрям как черт. Если вбил себе что в голову, так уже не выбьет. Захотел, чтобы она получила все после него, – так тому и быть, а то, что она мертва, – в голосе Лизы звучала горечь, – ровным счетом ничего не меняет. Если старик называет черное белым, его уж не разубедишь. Понимаете, он просто не может ошибаться: как сказал, что она вернется, так слова назад не возьмет. Скорее умрет. В буквальном смысле слова. И в завещании он, разумеется, все оставит Аннабель, и начнется такая неразбериха, что потом сто лет не разобраться, да еще у нас есть основания полагать, будто запасной наследницей назначена Жюли. Хотя главное – мы ведь ничего не знаем наверняка. Он ни слова не говорит. Это же нечестно.

Она чуть помолчала. Я отвернулась от окна и теперь стояла, прислонившись плечом к ставню, но по-прежнему не глядела на мисс Дермотт и никак не реагировала на ее слова. Несколько секунд я чувствовала на себе ее взгляд, а потом она снова продолжила.

Хотя продолжать, собственно, было нечего. Следующий шаг Кона напрашивался сам собой. Раз уж Аннабель и Уайтскар идут в паре, он попытался заполучить обоих. На самом деле он совершенно искренне (по словам Лизы) влюбился в девушку, а поскольку союз их стал бы таким очевидным и приятным для всех заинтересованных лиц решением всех проблем, то старик, от души привязанный к обоим молодым людям, уже был на седьмом небе от счастья.

– Однако, – теперь Лиза слегка заколебалась и явственно начала осторожнее подбирать слова, – почему-то все пошло совсем не так. Не стану сейчас вдаваться в детали, да я их и сама почти не знаю, потому что в то время меня здесь не было, а Кон мало рассказывал об этом, но они жутко поссорились, а он говорит, она постоянно дразнила его и пыталась заставить ревновать, а это ведь с Коном так легко – у него бешеный темперамент. Ну вот, как-то вечером они страшно разругались. Не знаю, как уж вышло, но, думаю, Кон мог ляпнуть что-нибудь такое, что ее напугало, и она сразу же порвала с ним раз и навсегда, сказала, что не может оставаться в Уайтскаре, покуда он там, и все такое. А потом кинулась к дедушке. Кон сам не знает, что там между ними произошло, а если и знает, то мне не рассказывает. Но, само собой, старик пришел в ярость и ужасно расстроился, а уж он-то никогда не привык особенно следить, что говорит. В результате получился еще один грандиозный скандал, и в ту же ночь она сбежала, не оставив никому ни единого слова на прощание. Только записку дедушке, и все. И ничего Кону. Сказала лишь, что никогда не вернется. Ну разумеется, старик был слишком зол и упрям, чтобы хоть попытаться ее отыскать и уговорить, и Кону запретил. Кон втихомолку делал все, что мог, но не нашел никаких следов. Потом, через месяц, дедушка получил от нее письмо из Нью-Йорка. Там говорилось лишь, что с ней все хорошо, она получила работу у друзей и не собирается возвращаться в Англию. После этого – ничего, пока три года спустя кто-то не прислал мистеру Уинслоу вырезку из лос-анджелесской газеты с описанием несчастного случая, когда на каком-то деревенском перекрестке в автобус врезался поезд и погибло множество народа. Одной из них была «мисс Анна Уинслоу» с неизвестным адресом, проживающая в одной из городских гостиниц и, как полагают, родом из Англии. Мы навели справки, но результатов – никаких. Это вполне могла оказаться Аннабель. Естественно, после столь долгого отсутствия этого хватило, чтобы мы сочли ее мертвой. Скорее-то всего, она и впрямь умерла – или же действительно решила никогда не возвращаться, что в конечном итоге одно и то же. – Лиза помолчала. – Вот и все.

Я повернула голову:

– А вы? Когда вы вступили во всю эту историю?

– После ее исчезновения Кон вспомнил обо мне, – ответила Лиза Дермотт.

Она произнесла это совсем просто. В негромком невыразительном голосе не слышалось ни нотки жалости к себе. Я посмотрела, как она, такая приземленная и непривлекательная, сидит в этом старом плетеном кресле, и тихо спросила: