Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– С удовольствием, – сказала я. – А Фрэнсис?

– Я с ней говорил, она не хочет.

– Ясно. Тогда…

– Я отправлюсь с вами. – Тони наконец убрал сигарету и улыбнулся мне. Глаза светлые и холодные.

Я улыбнулась ему в ответ. Теперь я была уверена, что они не станут упоминать о ноже, на душе у меня полегчало, я даже повеселела.

– Правда? Вот будет здорово! Как-то даже не думала, что вы увлекаетесь морскими прогулками.

– Не слишком, но эту прогулку, дорогая, я ни за что на свете не пропущу. Я составлю Стратосу компанию.

– В этом нет необходимости, – резко возразил грек, его большие руки начали перебирать какие-то бумаги на столе, и я увидела, как у него на виске, рядом с линией волос, пульсирует жилка.

Я не знала, что и думать: то ли Тони намеревался отправиться с нами, чтобы не спускать глаз со своего компаньона, то ли для того, чтобы помочь ему в осуществлении каких-нибудь планов в отношении меня…

– А завтра вечером вы тоже пойдете? – спросила я.

– Завтра вечером?

– Дело в том… – я облизала губы, переводя взгляд с одного на другого, что, по-моему, было достаточным для извинения, – если вам все равно… честно говоря, мне кажется… я слишком устала сегодня. Такой был длинный день, а тут еще от сытного ужина в сон клонить стало. Не смогли бы вы завтра вечером?..

Небольшая пауза.

– Смог бы.

– Тогда можно вас попросить… да, думаю, лучше это оставить до завтра, раз вам все равно?

– Конечно. – Из всех эмоций облегчение скрыть всего труднее, и я почувствовала, что оно было в этом его «конечно»; теперь он был во мне уверен и улыбнулся. – В любой момент. Лодка к вашим услугам.

Я не спешила уходить, замешкалась. Не вредно было бы успокоить его еще больше.

– Господин Алексиакис, помните, вы говорили, что можно будет совершить морскую прогулку на «Эросе»? Интересно, нельзя ли и это тоже осуществить как-нибудь на днях? Может быть, вдоль берега, вон туда… – я махнула рукой куда-то на восток, – где древняя гавань? Дело в том, что я обнаружила растение там, на руинах, и моя кузина теперь сама не своя. Она говорит, это критский ясенец белый. Вам известен такой?

Он покачал головой.

– И вот она хочет увидеть, как он растет, и произвести съемку. Но я боюсь, что это для нее слишком далеко и все пешком. Вот я и подумала, что, пожалуй, лучше совершить туда морскую прогулку. И если мы высадимся у старой гавани, тогда мы просто пройдем немного вглубь острова к церкви. Это недалеко, море было видно прямо под ней. Тогда она увидела бы, как растет ясенец белый, и сделала бы фотографии. Да мне, собственно, и самой хотелось бы иметь несколько фотографий церкви и гавани. Это терпит, – добавила я. – В любой день, когда вам не нужен будет каик. Это можно устроить?

– Конечно, – с чувством сказал он, – конечно. Очень хорошая мысль. Я сам займусь этим. Только вы скажите мне за день до того, как захотите поехать. А насчет ловли рыбы на свет… это решено? Завтра вечером?

– Да, спасибо. Буду ждать с нетерпением.

– И я, – улыбаясь, сказал Стратос, – и я тоже.

На этот раз он не сделал попытки удержать меня, когда я направилась к тамарискам, где сидела Фрэнсис за кофе.

Ветви деревьев в рассеянном электрическом свете казались бесплотными, как облака. Позади них было черное рокочущее море и черное-черное небо. Ночь без луны. Я подумала о Стратосе, палликаратес, об этой жилке, бьющейся на виске, и об убийстве, которое было у него на уме. И о Тони. И о себе, в море, на маленькой лодке, вместе с ними где-то в темноте…

На самом деле я по-настоящему не задумывалась, не задавала себе вопроса, что он собирался сделать и получила ли я в действительности отсрочку до завтра. Я только знала, что где-то в море, в этой самой черноте был каик без огней с Марком на борту и что мы с Фрэнсис обязательно выберемся отсюда сегодня же.

Мы бесшумно спустились по каменным ступенькам лестницы. Где-то разок гавкнула собака и смолкла. Море негромко шелестело под береговым ветром – темная пустыня, громадное, дышащее в ночи существо.

– Старайся держаться скал, – шепнула я Фрэнсис. – Галька будет шуршать.

В своей легкой обуви мы неслышно прошли по отшлифованным гребням скал, ковер из ледяных маргариток глушил наши шаги. Ночь была настолько темной, что даже отсюда массивный прямоугольник гостиницы был едва различим, если бы не побелка, его и вовсе не было бы видно. Вокруг – ни огонька. Дальше, в деревне, тоже кромешная тьма, только раза два забрезжило вдалеке: кто-то все еще не спал далеко за полночь. Еле приметный тусклый свет из церкви намекал на лампады, горящие перед иконами всю ночь.