Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

Было еще рано. От входа проникал свет, окрашенный в перламутровые тона. Мое запястье было где-то под щекой Марка, и я не осмеливалась пошевелиться, чтобы взглянуть на часы. Я гадала: то ли этот холодный свет оттого, что еще слишком рано, то ли сгустившиеся перистые облака закрыли солнце. В некотором смысле для нас лучше, если бы они были, но они, наверное, холодные и влажные, а одеял у нас нет…

От этой мысли я окончательно проснулась. Ламбис. Без сомнения, Ламбису пора бы уже вернуться…

Я осторожно приподняла голову Марка и попыталась вытащить ладонь. Он пошевелился, слегка всхрапнул и проснулся. Он поднял руку протереть глаза, потом потянулся. Это движение приблизило его ко мне, но, обнаружив меня, он резко отпрянул и, должно быть, причинил руке боль.

– Вот так раз! Боже, я и забыл, что вы тут! Я, наверное, вчера вечером был в подпитии.

– Это самое приятное, что мог мне сказать мужчина после проведенной вместе ночи, – сказала я, выпутываясь из веток. – Если бы я могла встать и не будить вас, я бы так и сделала, но вы так трогательно свернулись…

Он усмехнулся, и я поняла, что в первый раз вижу, как он улыбается. Даже с двухдневной щетиной и бледным лицом он выглядел удивительно молодо.

– Благодарю вас, – вдруг торжественно произнес он, – я как следует выспался и чувствую себя прекрасно. Мне кажется, что я бы смог сегодня и передвигаться. Видит Бог, мне уже лучше. Но вы, вы-то спали?

– Немного, – ответила я, не уклоняясь от правды. – Во всяком случае достаточно. Вполне выспалась.

– Который час?

– Начало шестого.

Я увидела морщинки тревоги у него между бровями. Он переместил руку, как будто она вдруг снова стала болеть.

– Ламбис не вернулся?

– Нет.

– Боже мой, надеюсь с ним ничего не случилось. Теперь и он попал из-за меня в эту заваруху.

– Слушайте, умоляю вас, – сказала я, – не принимайте вы и Ламбиса на свой счет. Он сам ввязался в это дело и, как я поняла, может постоять за себя. – Я встала, продолжая снимать с себя веточки и листочки. – И вот что я надумала, пока вы лежали и храпели: надо вас вытащить из этой хижины. И чем раньше, тем лучше.

Он потер рукой лицо, словно прогоняя остатки сна. Глаза его все еще были затуманены усталостью и волнением ночи.

– Да?

– Если кто-то действительно станет снова вас искать и доберется сюда, то, поймите, при наличии хоть капли здравого смысла они пойдут туда, где есть вода, а увидев хижину, непременно заглянут в нее. Ламбис поступил правильно, притащив вас сюда, в это укрытие. Но теперь, когда вам лучше, надо найти другое место – снаружи, на воздухе, теплое и тенистое убежище, откуда будет хороший обзор. Гораздо лучше спрятаться на горном склоне, чем в единственном заметном на горе укрытии.

– Это верно. И не могу сказать, что мне будет жаль уходить отсюда… Для начала не поможете ли мне выбраться наружу?

– Конечно.

Он оказался тяжелее, чем выглядел, и к тому же гораздо беспомощнее, чем надеялся. Понадобилось порядочно времени, чтобы он мог выпрямиться во весь рост, опираясь о стену хижины и на меня. Теперь я увидела, что он невысок, но телосложения плотного, широкоплеч, с сильной шеей.

– Ладно. – Он часто и тяжело дышал, как будто участвовал в состязаниях по бегу, на лице его выступил пот. – Держитесь поближе к стене. Я сделаю еще шаг.

Мы сделали его очень медленно. А когда добрались до порога, появилось солнце, свет его струился слева между высокими златоцветниками. Длинные тени от цветов бежали по траве. Уголок, где находилась хижина, оставался еще в тени, и воздух был прохладным.

Я усадила Марка на ствол упавшей оливы и пошла напрямик к источнику.

Заводь тоже была еще в тени, и вода в ней – ледяная. Умывшись, я вернулась в хижину за котелком, который там заметила. Пастухи, должно быть, пользовались им как чайником. Снаружи он был закопчен дочерна, но изнутри достаточно чистый, без малейшего пятнышка ржавчины. Я оттерла его, как смогла, крупным песком из ручья, наполнила и вернулась к Марку.

Он сидел теперь на земле, рядом со стволом оливы, тяжело опершись на него. У Марка был такой изможденный вид, он казался при дневном свете таким больным, что я едва сдержала возглас отчаяния. Только бы скорее пришел Ламбис. С одеялами, горячим супом…

Я зачерпнула из котелка полную кружку ледяной воды.

– Вот, попейте. Если вы хотите умыться, у меня есть чистый носовой платок… Нет, лучше я сама… Не шевелитесь.

На этот раз он не возражал и позволил помыть ему лицо, а потом и руки. На большее я не решилась. Чистоплотность сродни благочестию, но вода была ледяная. Он выглядел теперь как опустившийся бродяга. У меня было такое чувство, что и я выглядела вполне подходящей ему парой. Сегодня у меня не хватило духу посмотреть в зеркало заводи наяды.