Франко Энна - Римское дело комиссара Сартори

— Думаю, что твоя подруга была той самой «отвратительной» женщиной. Квартиру, где ее обнаружили мертвой, занимала некая Мэри Джойс, которая, по всем признакам, была такой же…

Харриет как-то странно уронила голову и начала молча плакать.

— Что ты делаешь, глупышка? Плачешь?

— Бедная Катя! Бедная девочка! — всхлипывала девушка.

— Давай не будем портить вечер, — уговаривал он ее. — Сегодня — никакой грусти. Извини, что я напомнил тебе о Катерине.

Пока Харриет заканчивала одеваться для своего номера, Сартори прошел в бар выпить «Чинзано». Немного спустя, заметив Джино Саличе, «парящего» среди танцующих пар, он сделал ему знак подойти.

— Доктор, какая честь! — приветствовал Джино, протягивая комиссару руку. — Сто лет не видел вас. Только сегодня вечером говорил о вас со шведкой. Красивая девушка, а? О, слишком мила для большего, нежная, как масло.

— Послушайте, Саличе, от моего друга Солариса нет известий?

Лицо неаполитанца вытянулось.

— Ничего! Никаких известий. Я знаю, он сейчас переживает ужасные моменты, поэтому предпочитаю не докучать ему.

— Вы в курсе ситуации, нет?

— Поневоле. Я читаю газеты.

— Возможно, вы были бы полезны.

— Я? — удивился Саличе, указывая пальцем себе на грудь.

Сартори кивнул.

— Но чем? — пролепетал Саличе. — Я. я ничего не знаю обо всем этом деле.

— У вас есть предположение, где может скрываться Марина?

Директор выпучил глаза.

— Марина Соларис?

— Да.

Саличе покачал головой.

— Я. я не видел синьорину Марину несколько месяцев, — сказал он, оправдываясь. — Знаете, у нее есть такая черточка характера. Никто не может понять ее поступки. Последний раз я видел ее где-то в июне или в начале июля, в Анцио, куда ходил в бассейн. Потом больше не встречал.

— Она никогда не приходила сюда?

— Марина? Боже упаси. Ее отец, хоть у него и широкие взгляды, никогда бы не привел ее в ночной клуб. Хотя здесь, как вы сами видите, все пристойно. И потом, наверное, вы знаете, она и мачеха живут, как кошка с собакой. Марина никогда не приходит в дом своего отца.

— Однако у нее есть ключ.

— Слабо верю в это.

— Так мне сказал командор Соларис.

— А! В таком случае. Но он говорил, что она туда ногой не ступила?

— И да, и нет. — Комиссар продолжал вести разговор к цели: — Она ступила туда несколько дней назад, чтобы унести картину большой ценности.

— Что вы говорите!

— В этом мне признался ее отец. И знаете, где мы нашли эту картину? В квартире на улице Маргутта, где обнаружен труп Катерины Машинелли. Кстати, вы никогда не слышали о некой Мэри Джойс? Насколько мне известно, дело идет о красивой девушке, лет двадцати пяти-тридцати, блондинке, англичанке по национальности.

— Никогда не слышал, синьор комиссар. Еще «Мартини»?

— Нет, спасибо.

— Давайте без церемоний, доктор. Чувствуйте себя в моем ресторане как дома. Артуро, еще «Мартини».

Пока бармен наполнял бокалы, Сартори продолжал:

— Во всяком случае, Саличе, постарайтесь сделать все возможное, чтобы прийти к какой-то мысли относительно исчезновения Марины.

— Но я вам уже говорил.

— Я слышал, слышал. И верю вам, — прервал его комиссар. — Но кто знает. Мысль может прийти неожиданно. Я был бы благодарен вам, вы знаете. Видите ли, к кому может обратиться за помощью девушка в положении Марины, если не к другу семьи? А вы преданный друг семьи Соларис.

— Это правда. Но Марина не обращалась ко.

Сартори положил ему руку на плечо.

— Не спешите, — остановил он его. — Пусть мысль придет сама. Кто знает. Во всяком случае, знайте, что человек предоставивший убежище девушке, не совершил преступления. Напротив, может быть, это зачтется ему как заслуга. И одно запомните хорошенько. — Лицо комиссара стало серьезным. — Тот, кто убил Катерину, может убить и Марину. Тогда не говорите, что полиция приехала поздно. Спасибо за «Мартини», дружище. Я вернусь через часик, после спектакля. Скажите шведке.

Комиссар вышел, лавируя среди танцующих пар и официантов, нагруженных подносами. На свежем воздухе ему стало лучше. Небо очистилось, показались звезды.

Он не хотел смотреть, как Харриет раздевается перед всеми этими слюнявыми мужчинами. Сартори пошел по улице Венето. Какая-то светская дама, грациозная и изысканная, улыбнулась ему с вызовом. Он отвернулся и пошел дальше.

Они ужинали в траттории «Трастевере», шумной даже в этот час. Харриет часто посматривала на него нежным взглядом и иногда сжимала ему руку. Он чувствовал себя виноватым в том, в чем не хотел признаваться даже самому себе.