Робин Стивенс - Совсем не женское убийство

– Чудеса никогда не иссякают, – сказала мисс Лэппет. – И если бы ты могла воспроизвести это в своих эссе, они стали бы почти сносными.

Дейзи моргнула, глядя на мисс Лэппет.

– Я боюсь, что это немного не по теме вопроса, мисс, – сказала она, и в тоне ее голоса слышалось глубокое отчаяние.

– Конечно, – сказала мисс Лэппет, и остальной класс согласно захихикал.

Урок продолжился, но я все думала об ответе Дейзи. Она вспомнила это так быстро – быстрее, чем я смогла бы сама. Если бы это был кто-то другой, я посчитала бы его зубрилой – но Дейзи Уэллс не зубрила. Это знали все.

Тем не менее я не могла отвязаться от подозрений, что она знала ответ. Это была не просто удачная догадка. В течение нескольких последующих недель я внимательно наблюдала за Дейзи на всех наших уроках, и в результате я убедилась, что Дейзи знала ответы на все вопросы, но вела себя так, чтобы преподаватели относились к ней с одобрением, а другие девочки считали ее чудачкой.

Она хотела выглядеть глупой, и она делала паузы или допускала ошибки в ответах, потому что она решила, что какой-то конкретный факт ей помнить не следует. Дейзи Уэллс, от которой мы все были без ума, была, короче говоря, совершенно не настоящая, но очень хитроумная. Я наблюдала, как она бегает вокруг, визжит, ходит колесом и выглядит так, будто больше всего в жизни ей интересно побить команду Сент-Симмондса на субботней игре в лакросс. И я начала понимать, что за этим впечатлением всегда скрывалась другая Дейзи. Дейзи, которая не только знала по именам всех, кто помогал Гаю Фоксу в его заговоре, но и знала также, почему Белинда Вэнс из десятого класса оставалась в школе допоздна и что такое Элси Дрю-Петерс сказала Хизер Монтефиоре, из-за чего та заплакала. Она всегда собирала информацию о людях – не для того, чтобы шантажировать их или делать что-то подобное, это было бы совершенно не в ее духе, но просто чтобы быть в курсе.

Дейзи всегда хотела быть в курсе.

В тот день, как только мы вернулись в Дом после физкультуры, Дейзи приступила к работе над своим сверхсекретным планом. В четверг к послеобеденному чаю, который подавали в столовой Дома всем девочкам, кто не ходил на заседания обществ, были сливочные булочки. Мне досталось две, что меня очень порадовало, но я не могла не заметить, что большую часть времени Дейзи вообще ничего не ела. Она погрузилась в разговор с десятиклассницей Алисой Моргатройд. Это было странно. Вокруг Алисы крутилось много слухов – например, что у нее есть секретный запас сигарет в ящике для сластей, – да и вообще это странно, когда девочки из разных классов проводят полдник вместе. Но как раз тогда, когда остальные начали задаваться вопросом, что происходит, Дейзи и Алиса кивнули друг другу и Дейзи вернулась за стол восьмиклассниц. Она пихнула Китти, что-то прошептала ей, а Китти прошептала что-то Бини.

– Тсс! – шикнула Бини, наклоняясь ко мне. – Сегодня ночью пируем! Дейзи так сказала.

Я пихнула Лавинию и передала сообщение ей, но внутренне я была удивлена. Определенно, Дейзи сейчас слишком занята своим планом, чтобы беспокоиться о таких вещах, как полуночные пирушки. Чтобы все организовать, нужно продумать множество решений: выбрать, какую шутку разыграть над соседним дортуаром, распределить, кто какие пирожные должен принести, решить, на какое время поставить будильник, спрятанный под подушку. И потом, все это нужно держать в секрете. В Дипдине я усвоила: если вы устраиваете полуночную пирушку, очень важно не говорить об этом ни слова. Иначе в других дортуарах прознают, что затевается шутка, и подготовятся – или, что еще хуже, придумают, что выкинуть в ответ. Но в тот вечер Дейзи шепотом раздавала приказ за приказом, и вскоре все мы точно знали, что нужно делать.

Вся наша комната хранила образцовое молчание о готовящейся пирушке, хотя во время чистки зубов Бини слишком развеселилась, когда дежурная староста (в тот вечер это была Король Генрих) велела нам отправляться в постель. Дейзи пришлось строго подмигивать ей, намекая на молчание, и нам повезло, что Король Генрих была слишком занята, чтобы заметить это. Потом все мы чинно легли в кровати, Король Генрих погасила свет и закрыла дверь. Прямоугольник желтого света, падавший на кровать Лавинии, исчез, и в спальне стало темно.

Должно быть, я сразу же уснула.

Меня разбудил шорох шагов вокруг. Послышался глухой удар и смешок со стороны Бини, затем Лавиния прошипела: