Аллен Эскенс - Жизнь, которую мы потеряли

Первая трещина в целостной картине мира Карла Айверсона, из-за чего он впоследствии и захотел умереть во Вьетнаме, появилась тихим зимним утром в феврале 1968 года. Легкие облачка затянули горизонт, предвещая восход солнца, спокойствие раскинувшейся кругом долины вступало в противоречие с мерзостью предстоящих событий. Яркая голубизна неба напомнила Карлу утро, которое он провел в дедушкиной хижине в северных лесах. То утро словно было в прошлой жизни, когда Карл еще понятия не имел, что такое убивать или быть убитым.

Война тяжелым грузом давила на плечи, Карл чувствовал себя стариком. Он откинулся на мешки с песком, бросил окурок в гильзу от снаряда размером с термос, прикурил очередную сигарету и стал смотреть на восходящее солнце.

– Привет, старина.

– Привет, Вирдж. – Карл не сводил взгляда с горизонта, где янтарный свет пробивался сквозь серую пелену неба.

– На что ты таращишься?

– На озеро Ада.

– На тебя опять накатило?

– Когда мне было шестнадцать, я видел такой же восход солнца над озером Ада. Я сидел на заднем крыльце дедушкиной хижины. Клянусь, тогда было точно такое же красное небо.

– Далеко же ты забрался от озера Ада, старина.

– Так точно. В жизни и не такое бывает.

Вирджил присел рядом с Карлом:

– Не принимай это близко к сердцу, старина. Через восемь месяцев мы сваливаем. А время летит быстро. Нас здесь уже не будет. Мы отсюда драпанем.

Карл снова откинулся на мешки с песком и затянулся сигаретой:

– Вирдж, неужели ты не чувствуешь? Неужели ты не чувствуешь, что все катится в тартарары.

– Что катится в тартарары, старина?

– Не знаю, как объяснить, – начал Карл. – Но всякий раз, когда я отправляюсь в джунгли, у меня возникает такое ощущение, будто я стою у черты, которую не могу пересечь. И я слышу вопли в голове, словно вокруг меня кружит банши, которая тянет меня за собой, искушая переступить черту. И я знаю, что если переступлю черту, то превращусь в Гиббса. И буду говорить: «Да и хрен с ними, это всего-навсего гуки, да и хрен с ними!»

– Угу, – кивнул Вирджил. – Понимаю. Я тоже это чувствую. В тот день, когда погиб Левиц, мне захотелось уничтожить всех этих гадов.

– Левиц!

– Тот парень, которого разорвало пополам «прыгающей Бетти».

– Ох… Выходит, так его звали… Я и не знал.

– Послушай, старина, это дорога в один конец, – сказал Вирджил. – Тот шестнадцатилетний пацан на дедушкином крыльце, что любовался восходом солнца, уже никогда туда не вернется.

– Но иногда я задаю себе вопрос: а что, если он и сейчас там?

Вирджил повернулся к Карлу, и тот увидел, что лицо друга вдруг стало непривычно серьезным.

– Не нам было решать, приезжать сюда или нет. И от нас не всегда зависит, как мы уйдем. Однако мы можем попытаться не потерять в этой мясорубке свою душу. Никогда не забывай об этом. Так что какой-никакой, но выбор у нас все-таки есть.

Карл протянул руку, Вирджил ее крепко сжал.

– Я с тобой полностью солидарен, – сказал Карл. – Нам нужно выбраться отсюда, и желательно жидко не обосравшись.

– Да, это единственное, что нам остается делать, – согласился Вирджил.

Появившаяся на тропинке в сортир еще одна пара ног в тяжелых ботинках протопала в сторону мешков с песком.

– Эй, ребята! – заорал Тэйтер Дэвис.

Дэвис, доброволец из Теннесси, присоединился к военной кампании вскоре после Рождества и сразу прилепился к Вирджилу, как осиротевший утенок. У малыша Тэйтера была персиковая кожа вся в веснушках и лопоухие уши, торчащие, как у детской игрушки Мистер Картофельная Голова. Родители окрестили его Рики, но Вирджил называл его просто Картофельной Головой. Это прозвище намертво прилепилось к Рики, но лишь до того дня, как Рики под шквальным огнем противника удержал занимаемую им позицию, после чего он стал просто Тэйтером.

– Капитан говорит, мы скоро отсюда сваливаем, – сообщил Тэйтер.

– Не волнуйся, Тэйтер, без тебя не уедут, – сказал Карл.

– Угу, – поддакнул Вирджил. – Капитан знает, что без тебя им точно не выиграть войну.

Тэйтер расплылся в глупой ухмылке от уха до уха.

– Капитан говорит, сегодня мы идем в страну индейцев. А что это значит? – спросил Тэйтер.

Карл с Вирджилом обменялись понимающими взглядами.

– А ты что, не учил историю в школе? – удивился Вирджил.

– Я бросил школу. Чего такого они могли мне рассказать, чего я раньше не знал?

– А ты когда-нибудь слышал о генерале Шеридане или реке Маккензи? – спросил Карл.