Аллен Эскенс - Жизнь, которую мы потеряли

– Мы еще не говорили о его деле. Я пока так далеко не продвинулся.

– Полагаю, он непременно так скажет. – Коллинз поскреб толстыми пальцами в голове, посыпая плечи перхотью. – А когда он это сделает, тебе захочется ему поверить.

– Но вы ему не верите.

– Возможно, верил. Тогда. Я и сам толком не знаю. С парнями вроде Карла всегда непонятно.

– С парнями вроде Карла?

– Он педофил, а все педофилы – искусные лжецы. Непревзойденные. Еще не родился тот аферист, способный врать так, как педофил. – Заметив мое растерянное лицо, Коллинз счел нужным дать разъяснение: – Педофилы – это монстры, которые живут среди нас. Убийцы, домушники, воры, наркодилеры, они всегда могут оправдать свои поступки. Большинство преступлений мотивируется самыми простыми эмоциями типа алчности, или ярости, или ревности. Конечно, мы этого не прощаем, но в принципе можем понять. Все люди время от времени испытывают подобные эмоции. Черт, большинство людей, положа руку на сердце, могут признаться, что мысленно планировали преступление, идеальное убийство, которое сошло бы им с рук! Каждый член жюри присяжных испытывал ревность или ярость. Они понимают, какие основные инстинкты стоят за преступлением вроде убийства, и непременно накажут этого парня за то, что не смог контролировать свои эмоции.

– Полагаю, что так, – ответил я.

– А теперь представь себе педофила. У него непреодолимая тяга к сексу с детьми. Кто сможет такое понять? Ты никогда не сможешь оправдать то, что они совершили. Для их поступков нет объяснения; они монстры, и они это знают. Однако они не могут в этом признаться даже самим себе. И они скрывают правду, похоронив ее так глубоко внутри, что сами начинают верить собственной лжи.

– Но некоторые из них могут быть невиновны, ведь так?

– Да, был у меня однажды один клиент… – Коллинз наклонился вперед, положив локти на стол. – Его обвиняли в растлении своего десятилетнего сына. Так вот, мой клиент убедил меня, будто его бывшая жена внушила все это их сыну. Короче, я полностью поверил своему клиенту. И даже подготовил перекрестный допрос, чтобы расколоть мальчика. Ну а примерно за месяц до начала процесса я получаю результаты компьютерно-криминалистической экспертизы. Прокурор приглашает меня к себе в офис и показывает видео, которое сделал этот придурок, причем все было точь-в-точь, как говорил его сын. Когда я показал видео своему клиенту, он выплакал все глаза, разревевшись, точно треклятый ребенок, и не потому, что изнасиловал своего малыша и его на этом застукали, а потому, что он клялся, что он не такой. У прокурора было видео этого сукина сына, там были его лицо, его голос, его татуировки, а он пытался меня убедить, что это просто кто-то, похожий на него.

– Итак, вы пришли к выводу, что все ваши клиенты, обвиняемые в педофилии, отъявленные лжецы, да?

– Нет, не все.

– И как по-вашему, Карл лгал?

Коллинз замолчал, обдумывая ответ.

– Поначалу мне очень хотелось верить Айверсону. Полагаю, тогда я еще не был таким искушенным, как сейчас. Хотя все свидетельствовало в пользу того, что он убил девчонку. По крайней мере, жюри присяжных в это поверило. И поэтому Айверсон отправился в тюрьму.

– А правду говорят, что в тюрьме педофилов избивают до полусмерти и все такое?

Коллинз кивнул, поджав губы:

– Да, чистая правда. В тюрьме имеется собственная пищевая пирамида. Мои клиенты, которых посадили за вождение в пьяном виде, обычно спрашивают: «И чего они ко мне прикопались? Я ведь никого не ограбил!» А карманники и домушники любят говорить: «Мы же никого не убили». Ну а убийцы вечно твердят: «По крайней мере, я не педофил. Я ведь не изнасиловал ребенка!» Парням вроде Айверсона некуда деваться. Нет никого хуже их, и это ставит их в самый низ пищевой пирамиды. Более того, он сидел в тюрьме Стиллуотер. Такие вот невеселые дела.

Я оставил надежды устроиться на этом дерьмовом стуле, поняв, что, возможно, неудобный стул – гениальная задумка хозяина кабинета: чтобы посетители особо не засиживались. Тогда я встал и потер заднюю часть бедер. Коллинз тоже встал и обошел письменный стол кругом. После чего взял из коробки две папки и вручил мне. Одна была помечена как «Отбор жюри присяжных», а вторая – как «Вынесение приговора».

– Вот эти уже готовы. Полагаю, я могу отдать тебе и стенограммы процесса.

– Стенограммы процесса?

– Ну да. Дела об убийствах первой степени автоматически получают право на апелляцию. Судебный стенографист готовит стенограмму процесса, все, что там говорилось, слово в слово. Копию обычно отправляют в Верховный суд, а свою копию ты можешь получить прямо сейчас. – Коллинз подошел к коробке, вытащил оттуда шесть томов в мягком переплете и один за другим вручил мне прямо в руки, соорудив кипу бумаг толщиной более фута. – Это займет тебя на какое-то время.