Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

Кажется он в меня влюбился

Амина не отвечала почти час. Затем написала, что так, наверное, лучше.

Вечером вернулись из своего отпуска папа с мамой.

— Как мило, что ты тут все прибрала! — сказала мама.

Я спросила, хорошо ли они провели время, и оба закивали.

— Жаль, что тебя не было с нами, — добавила мама.

Или как раз наоборот.

Они были в отличном настроении. Папа шутил и дурачился. Когда мама пыталась распаковать свой чемодан, он стал щекотать ей живот, обхватил ее сзади и поцеловал в затылок.

— Что ты с ним сделала? — спросила я.

— А что такое? — захихикала мама.

— Да, что такое? — спросил папа и стал щекотать меня в боках, так что мне пришлось спасаться бегством в кухню.

— Он что, принимает пилюли счастья?

— Я — единственная пилюля счастья, которая нужна твоему папе, — рассмеялась в ответ мама.

Сев на велосипед, я поехала к «Арене», чтобы встретить Амину после тренировки. Начинало смеркаться. Но в Городском парке по-прежнему было полно народу, все наслаждались летним теплом. Кто-то пел под гитару, какая-то компания гоняла мяч, было и несколько парочек на свидании.

Возле пляжа дорогу переходила утка с утятами, идущими за ней в ряд. Я затормозила и слезла с велика, чтобы пропустить их.

Пока я стояла, с улыбкой наблюдая за утятами, шествующими через дорожку, за моей спиной раздались шаги. Осторожно, чтобы не спугнуть утят, я отвела велосипед в сторону.

— Прошу тебя, послушай меня.

Обернувшись, я увидела в двух метрах от себя Линду Лукинд.

— Какого черта? — сказала я. — Оставь меня в покое. Между мной и Крисом все равно нет ничего серьезного. Ты можешь успокоиться.

Она взглянула на меня так, словно я говорила на иностранном языке.

— Мне все о тебе известно, — сказала я. — Тебе нужна помощь. Лекарства или что там еще. Если ты сейчас же не оставишь меня в покое — не знаю, что я сделаю.

Я говорила громко. Ничего страшного, пусть прохожие слышат.

— Ясное дело, — проговорила Линда. — Крис говорит, что я больна. Сумасшедшая, да?

Я покачала головой:

— Дело не только в Крисе. Полиция тебе тоже не поверила. И еще я общалась с твоей давней подругой Беатрис.

Рука Линды дернулась и потянулась к карману брюк. При этом она повернулась боком, чтобы я не видела. У нее что-то в кармане?

Я поставила между нами велосипед.

— Я рассказывала тебе про девушку, с которой он мне изменял, — сказала Линда. — Как я нашла у него в телефоне сообщение от нее.

Я прибавила шагу, но Линда следовала за мной.

— Это была Беатрис, моя лучшая подруга. Он спал с моей лучшей подругой. Затем он наговорил ей обо мне невесть что. Она до сих пор верит, что во всем виновата я, что у меня начался своего рода психоз.

Я остановилась и повернула велосипед, так что он встал между нами как стена.

— Ты врешь.

У меня больше не было сил все это выносить. Пусть Крис, Линда и Беатрис катятся в тартарары.

— Клянусь тебе, это правда.

— Мне наплевать, — ответила я.

В траве перед нами несколько семей устроили пикник на ярких подстилках. Две девочки лет пяти скакали вокруг на игрушечных лошадках, прищелкивая языками. Одна из них выглядела в точности как я в этом возрасте.

— Однажды этой зимой я собиралась повесить в спальне картину, — проговорила Линда. — Она упала, когда Крис швырнул о стенку бутылку с пивом. Когда я прибила ее, он подошел и стал ее внимательно рассматривать: «Она висит неровно. Гвоздь кривой». Я извинилась и пообещала тут же все исправить.

В ее словах было столько боли и отчаяния, что я не решалась отвести глаз от девочек, играющих в траве, чтобы взглянуть на нее.

— Когда я потянулась за молотком, Крис опередил меня. Он швырнул меня на кровать, размахивая у меня перед носом молотком. «Ты даже картину не можешь нормально повесить!»

По телу у меня побежали мурашки. Линда стояла передо мной, а девочки на газоне вопили от счастья.

— Он изнасиловал меня молотком.

На меня накатила волна отвращения.

— Хватит!

Линда запустила руку в карман:

— Я хотела бы отомстить ему. Хочу, чтобы он страдал так же, как когда-то я.

Щеки у нее покраснели, шея вытянулась, брови опустились. Ее вид напугал меня.

— Я могла бы убить его.

Прыгнув на велосипед, я понеслась к «Арене». Еще до того, как у Амины закончилась тренировка, я нашла в мобильнике номер Криса и удалила контакт.

Микаэль Блумберг сидит напротив меня в небесно-голубой рубашке, расстегнутой почти до пупка. Он кладет на стол свою медвежью лапу и смотрит на меня, словно он мой папа.