Мария Спасская - Девять жизней Николая Гумилева

— Да что ты, Зинуля! Тебе все очень обрадуются!

И Татьяна вошла в крохотную темную комнату с низким потолком, освещенную колеблющимся пламенем свечных огарков — похоже, в доме не было электричества. Зиночка шагнула за ней и поразилась, до чего же хороша стала Инга. Склонившись над клавиатурой старенького рояля, Инга играла Шопена. Высоко забранные медные волосы пышными локонами спадали на обтянутые кофточкой точеные плечи, и кофточка эта, простенькая, застиранная, цвета вылинявшей морской волны, очень шла к бледному зеленоглазому лицу. Застыв у рояля, волшебным звукам внимали два немолодых господина, в одном из которых — полненьком и низком — Зиночка узнала толстого увальня из своего детства — доктора Дынника.

— Евгений Львович! — шепотом позвала Тата. — Посмотрите, кого я привезла!

Толстяк обернулся на голос и, увидев Зиночку, приветливо замахал короткой ручкой. Пухлые губы его под комичными усиками растянулись в улыбке узнавания, и он пронзительно зашептал, стараясь при этом не мешать жене музицировать:

— Не могу поверить своим глазам! Неужели это та самая маленькая Зинуля из богом забытого дачного местечка Рялляля?

— Здравствуйте, Евгений Львович, — заулыбалась Зиночка.

Ей сделалось вдруг так хорошо, точно после долгого отсутствия она снова вернулась домой.

— А как выросла! Какою красавицей стала! — продолжал восхищаться доктор Дынник.

— Зато вы совсем не изменились!

Не прерывая игры, Инга повернула голову к дверям и сдержанно кивнула Зиночке. Прозрачные пальцы ее по-прежнему так и порхали, едва касаясь черно-белых клавиш, но расслабленное до сего момента лицо сделалось точно каменным. Закончив музыкальную фразу, женщина всем телом развернулась к слушателям и сухо проговорила:

— Вот уж кого не думала увидеть. Здравствуйте, Зинаида Евсеевна.

— Инга Яновна! — задохнулась от восторга Зиночка. — Я так рада нашей встрече! Вы все такая же красавица!

— Прошу вас, перестаньте, — поморщилась Инга и, обращаясь к сестре, сердито заговорила: — Таня, по какому праву ты приводишь в дом посторонних?

— Инга, опомнись! Что ты такое говоришь! Это же Зина Бекетова, — растерянно заморгала Татьяна.

— И тем не менее, дорогая моя, раз уж ты живешь под нашей крышей, я имею право требовать послушания. Кажется, я просила тебя не водить в дом чужих людей.

— Но это же Зина… — всхлипнула девушка и осеклась, затравленно посмотрев на сестру.

— Инга, душа моя, не нужно сердиться, — начал было Евгений Львович, но под сердитым взглядом жены тут же умолк.

Бекетову-Вилькину захлестнула волна обиды и горячей ненависти. Зиночка откинула белокурую голову и сквозь вуаль на шляпке смерила пианистку уничтожающим взглядом.

— Татьяна, почему ты позволяешь этой деспотичной особе, твоей сестре, вытирать о тебя ноги? — надменно осведомилась она. — Тебе что, нравится такая жизнь?

Всхлипнув, Таня сорвалась с места, выскочила в коридор. Зиночка гневно сверкнула глазами и, круто повернувшись на каблучках, вышла из гостиной. Прошла по темному коридору и у входной двери на кого-то наткнулась.

— Зинуля, — донесся из темноты голос Татьяны. — Можно я у тебя поживу?

— Я сама хотела тебе предложить, — отозвалась Бекетова-Вилькина. И, повысив голос, выкрикнула в глубину квартиры: — Чтобы эта гадина не думала, что ты без нее пропадешь!

Девушки взбежали по лестнице и распахнули дверь, торопясь поскорее оказаться на улице. При свете дня Зинаида увидела, что подруга держит в руках небольшой чемодан коричневой кожи, туго перехваченный ремнями.

— Я давно хотела от них уйти, только некуда было, — всхлипнула Таня.

— Ну-ка, перестань рыдать! — прикрикнула на подругу Зиночка.

На трамвае они не поехали — раздосадованная Зина не захотела ждать и наняла мотор. До солидного дома на Невском доехали за считаные минуты, пересекли двор, поднялись на второй этаж и оказались у высоких, до самого потолка, двустворчатых дверей. Зиночка покрутила флажок звонка, но дверь не открыли.

— Вот зараза! — выругалась Зиночка, продолжая крутить ручку звонка.

— Кто зараза? — удивилась Таня. И уточнила: — Прислуга?

Бекетова-Вилькина оставила звонок в покое и принялась шарить в сумочке в поисках ключей.

— Прислуги у меня нет, — проговорила она. И назидательно добавила: — Прислугу теперь держать не модно. Теперь все равны.