Мария Спасская - Девять жизней Николая Гумилева

Чувствуя боль в каждой клеточке ставшего чужим тела, Зиночка с трудом свесила с кровати непослушные ноги, в кромешной темноте нашарила ступнями атласные остроносые туфли, поднялась и, вытянув перед собой руку, чтобы не натыкаться на мебель, медленно двинулась к выбивающейся из-под двери полоске света. Дверь вела в большую гостиную, откуда теперь доносился протяжный ноющий звук.

Толкнув дверь, Зиночка шагнула в комнату и, ослепленная, зажмурилась. Дневной свет невыносимо резал воспаленные глаза, озноб пробегал по онемевшему телу. Когда глаза привыкли к свету, Зиночке открылся страшный беспорядок. Не только на покрытом скатертью столе, но и на подоконнике, и на открытом рояле стояли бокалы с остатками вина, тарелки с засохшими закусками, для чего-то вытащенные из ваз увядшие цветы устилали ковер, перемежаясь с раскиданной одеждой.

На узком диване вповалку спали все участники вчерашнего кутежа. Казалось невероятным, но помимо ненавистной Евлампии Эпле там уместилось пятеро мужчин. Некоторые из гуляк заснули обнаженными — отчасти или полностью. Глядя на переплетенные тела, Зиночка отчего-то вспомнила Босха и передернулась от отвращения. Заевший патефон выводил одну и ту же надрывную музыкальную фразу, но это мало занимало несчастную. Глаза жадно искали заветную коробочку из белого перламутра, в которой хранился кокаин. Ее кокаин, нужный ей как воздух. Даже больше, чем воздух. Необходимый, чтобы не сдохнуть. Уже не радоваться и веселиться, как бывало прежде, а чтобы просто жить.

Коробочка обнаружилась под диваном. Открытая. Она лежала перевернутая, в легком облачке остатков порошка. Издав пронзительный крик, Зиночка бросилась к дивану, подбежала, перевернула коробочку и, обнаружив, что внутри ничего не осталось, схватила чей-то валявшийся рядом штиблет и принялась хлестать им спящих.

— Свиньи! Какие же вы свиньи! — визжала она. — Убирайтесь прочь!

Не обращая внимания на недовольство бесцеремонно разбуженных гостей, она распахнула окно и под завывания заевшего патефона принялась швырять на улицу валяющуюся на полу одежду. Подбежавшего Влада она оттолкнула с небывалой силой.

— Ты что, ополоумела? — кричал актер. — Совсем сдурела?

Приступ безумия прекратился столь же внезапно, как и начался, и, глядя в помятое лицо любовника, Зиночка холодно спросила:

— Где кокаин?

— Откуда мне знать? — откликнулся Першин, подходя к ломберному столику и прерывая заезженную патефонную песню.

— Ах, ты не знаешь? — вкрадчиво проговорила хозяйка, с ненавистью глядя на потасканного красавца. — А разве не ты его употребил вместе с этой шлюхой? — Она кивнула на торопливо поправляющую одежду Евлампию и с новой силой завизжала: — Вон! Все вон отсюда!

— Истеричка припадочная, — закручивая узлом тяжелые волосы, фыркнула актриса, царственной походкой направляясь к оттоманке, где лежала сумочка, но Зиночка ее опередила. В два прыжка подскочила к сумочке Эпле и, размахнувшись, метнула в окно.

— Сумасшедшая! Припадочная дура! — забыв о прическе, выкрикнула Евлампия, опрометью выбегая из квартиры в надежде успеть подобрать ридикюль прежде, чем им соблазнится случайный прохожий.

— Скоты! Свиньи! Пили, жрали за мой счет, а теперь я еще и припадочная! — выла Зиночка, от охватившей ее слабости опускаясь на ковер и раскачиваясь из стороны в сторону.

Кто-то из-под нее выдернул атласный жилет — она даже не заметила кто. Так и сидела, содрогаясь от рыданий, перебирая увядшие цветы и глядя на виднеющуюся из гостиной распахнутую входную дверь с темнеющей в дверном проеме лестничной площадкой. И вдруг бессмысленный взгляд ее остановился на трюмо. В затуманенной голове вспыхнуло спасительное воспоминание — ее тайник! На трюмо среди дамских безделушек она прятала от мужа порошок. Зиночка поднялась с пола и устремилась в прихожую. Захлопнула входную дверь и склонилась над флакончиками духов и притирок. Вот она, запасная коробочка! Железная, из-под помады.

Две неаккуратные дорожки, жадно втянутые с зеркальца трепещущими ноздрями, вернули ее к жизни. Ха, муж! Смешно! Расписалась она с Вилькиным по новым, советским законам, а где он, ее муж? Вилькин теперь комиссар, правая рука Троцкого. Носится по всему миру, выполняя партийные задания. То в Туркестан махнет, то на Тибет. А Зиночка сидит в огромной квартире на Невском, экспроприированной у сбежавшего в Стамбул буржуя, и не знает, чем себя занять. Отец остался в Кейптауне, мать перебралась в Тамбовскую губернию к сестре, а ей что прикажете делать?