Марина Болдова - Рубины для пяти сестер

— А дальше — в квартире обнаружилась только хозяйка, жилец благополучно отбыл.

— Нужно показать этой хозяйке фото Сергеева и Дохлова.

— Уже. Я заехал туда по дороге, та была дома. Ни в одном не признала квартиросъемщика.

— Что ж получается? Есть кто-то третий?

— Наверняка. Потому как и соседка Прохоровой никого не узнала на фото.

— Выходит, ни Дохлов, ни Сергеев не убивали и не взрывали, а только занимались наследством. Тогда должен быть еще мотив, если только этот третий тоже не охотится за теми же ценностями.

— Или действует по чьей-то указке.

— Опять мы вернулись к начальной точке. Трое подозреваемых, все одного роста, одной комплекции и одного возраста. Трое из ларца, одинаковы с лица. И никаких улик.

— Что делать будем?

— Искать третьего. Не может быть, чтобы не было ни одной зацепки. Давай подумаем. Допустим, оба преступления связаны с бизнесом Соколова и Голованова. Тогда понятно, что убийца ждал Голованова. Чтобы подкараулить его, ему нужно было знать, что тот именно в этот день приедет в квартиру и что будет один. То есть был уверен, что все остальные домочадцы на даче. От кого он мог узнать такие подробности? Либо от членов семьи, либо от близких друзей, либо от сослуживцев Голованова. Члены семьи, кроме как с дачниками и местными деревенскими жителями, ни с кем не общаются. Правда, еще с Соколовыми и соседкой напротив Дарьей Шерман. Дарья говорила, что в день убийства видела издалека Елену Соколову, окликнула ее, но та не отозвалась.

— Возможно, обозналась. Мало ли людей, похожих фигурами?

— Нет. Она узнала ее плащ, весьма приметный. Сейчас, подожди, проверим сразу. — Борин набрал номер мобильного Соколовой.

— Елена Владимировна, здравствуйте, Борин беспокоит. У меня к вам вопрос. У вас есть желтый плащ-дождевик? Пропал? Как давно? Примерно в то время, когда у вас жила Прохорова? Понятно. Спасибо. — Он отключился. — Понял? Видимо, дочурка позаимствовала одежку и потом забыла отдать.

— А как плащ попал к убийце?

— Она могла в нем к нему прийти и оставить там.

— Хорошо. Но зачем нужно было ему надевать этот плащ?

— Чтобы подставить Соколову. По описанию он субтильный, маленького роста. Похоже, всерьез взялся за обе эти семьи. Логично, что и машину он подорвал, покушаясь на Соколова.

— Но Соколов остался жив!

— Вот именно. И очень скоро этот третий проявит себя снова!

Тогда ему срочно нужно было бежать из страны. Мать, продав квартиру, уже отбыла в Израиль, чтобы все подготовить к приезду сына. Оставалась самая сложная часть плана. Давно были подготовлены новые документы на имя умершего в прошлом году племянника матери. На историческую родину должен был выехать безутешный вдовец, в одиночку воспитывавший сына. Труднее всего было найти два бесхозных трупа, мужчины и мальчика. Легенда с поездкой в Житомир сработала безотказно. Его жене, порядочной до дурноты, в голову не пришло не поверить мужу. Напоив сына чаем со снотворным, он заехал в лесок, на заранее подготовленное место, переложил трупы в машину, вылил на нее канистру бензина и поджег. Со спящим сыном на руках Шерман дошел до заброшенной избушки, в подполе которой хранились заранее приготовленные чемоданы с вещами, а в сарайчике стояли старенькие «Жигули». Дальше все прошло как по маслу. Сын проснулся уже в самолете, летящем в Москву. А на следующий день их встречали в Тель-Авиве.

Конечно, он боялся. В любой, даже на первый взгляд безупречной цепи есть слабые звенья. Он боялся Дохлого. Тут пришлось рискнуть. Он долго взвешивал, стоит ли посвящать того в свои планы, но решил промолчать. Справился сам. Дохлый не догадывался, что Шерман сидит на чемоданах. То, что хитрый Пашка предусмотрел для себя отходные пути, не сомневался. У того хватило ума не «светить» их отношения. Доказать причастность его к делу практически невозможно, Дохлов присутствовал на встречах Соколова с Самойловым только в качестве сотрудника службы безопасности. Они так и планировали: если что — Дохлый уберет Самойлова, и все спишется на него. То, что он может и не успеть убрать алкаша вовремя, Дохлый не подумал. А Шерман подумал. И поэтому подготовил свою «смерть».

Первые годы в Хадере, где они поселились с матерью и сыном, он жил с оглядкой на страну, которую покинул. Проигрывал в уме ситуации, при которых его могли бы обнаружить, и успокаивался. Такого просто не могло случиться.

Мать, пока была жива, строго следила за тем, чтобы у него не возникало даже мысли посетить Россию. Его сын хотя и знал русский язык, но не помнил своего детства. А отрывочные воспоминания о женщине, которая его родила, были заботливо стерты бабушкой. Он так и не женился, хотя по-прежнему любил чужих жен. Но что-то тянуло его назад. Неоплаченные долги и… любопытство. Ему до смерти хотелось знать, как живут те, кто был рядом с ним в той жизни. И он поехал. И взял с собой сына.