Наталия Антонова - Срезанные цветы

– Вы из-за Оксаны?

– Да…

– Садитесь. – Она убрала с обитого зеленым плюшем кресла ворох скомканной ткани, скорее всего, это были сценические костюмы.

Наполеонов сел. Кресло оказалось удивительно удобным, не жестким и не мягким до такой степени, что севший в него как бы проваливается в глубину. Женщина выкатила из-за столика с зеркалом крутящийся стул и пододвинула его поближе к креслу следователя.

– Вы давно работаете пианисткой в клубе «Дикая рябинка»?

– Скоро десять лет.

– И вам нравится здесь?

– Почему бы и нет? – пожала она плечами.

По лицу Макаровой он видел, что женщина не понимает, зачем он задает ей эти вопросы, и решил пояснить:

– Ведь у Оксаны Симоненко тоже когда-то была творческая профессия.

– Была, – печальным эхом отозвалась пианистка.

– Антонина Геннадьевна, вы хорошо знали Оксану?

– Еще бы! – воскликнула та и, не удержавшись, добавила: – Оксана глупо поступила, бросив сцену.

– Почему?

– Потому что, когда детей отправили учиться за границу, на нее напала тоска зеленая! Она не знала, чем себя занять, даже ходила на какие-то дурацкие курсы.

– На какие?

– Да я уже и не помню.

– А в браке Оксана была счастлива?

– Вполне, – повела плечами Антонина.

– А нельзя ли поконкретней?

– Да уж куда конкретней, – отмахнулась пианистка и тут же спросила: – Вы сами женаты?

– Нет еще.

– Тогда даже не знаю, как вам объяснить. – Она задумалась.

– Объясните, как сумеете, я понятливый, – улыбнулся он.

– Ну, хорошо. Вы, наверное, знаете, что, когда люди женятся по любви, они первое время охвачены страстью, ни минуты не могут прожить друг без друга, и им кажется, что так будет всегда. – Она вопросительно посмотрела на следователя.

Тот кивнул, соглашаясь.

– Но проходит какое-то время, – продолжила Макарова, – накал страсти спадает, люди привыкают один к другому или даже друг от друга устают. Одни оказываются к этому готовы, другие нет.

– Вы хотите сказать, что ваша подруга оказалась не готова к тому, что супруг несколько поостыл к ней?

– Вроде того.

– Симоненко хотел развестись с женой?

– Упаси боже! Что вы такое говорите! – протестующее воскликнула Макарова.

– В таком случае выходит, что Самуил Семенович решил несколько разнообразить свою интимную жизнь?

– Вы догадливы.

– Ваша подруга знала, что муж ей изменяет? – прямо спросил следователь.

– Во всяком случае, догадывалась, – осторожно ответила Макарова.

– Она сама говорила вам об этом?

– Ничего она мне не говорила, – покачала головой Макарова.

– Тогда откуда вы узнали об изменах Симоненко?

– Я видела его несколько раз с другими женщинами, – неохотно призналась свидетельница.

– С другой или с другими? – уточнил следователь.

– С другими…

– Надо ли это понимать так, что бизнесмен не особо скрывал свои измены?

– Думаю, он считал, что раз он обеспечивает Оксане шикарную жизнь, то сам имеет право на небольшие шалости на стороне.

– А ваша подруга не пыталась отомстить мужу?

– То есть как – отомстить? – не поняла или сделала вид, что не поняла, Макарова.

– Оксана тоже могла завести друга на стороне…

– Это исключено, – категорично заявила свидетельница.

– Ну почему же? – спросил следователь, уже выстраивая в уме версию, что Симоненко завела себе друга, и за это муж ее убил. Не сам, конечно…

Но ядовитая реплика свидетельницы не дала ему выстроить версию до конца.

– Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, – сказала она.

– Вот как, – усмехнулся следователь, – почитываете на досуге Публия Теренция Афрома?

Свидетельница ничего не ответила, только вздернула подбородок.

«Афрома она, кажется, не читала», – решил Наполеонов и продолжил:

– Мне помнится, что Зевс и сам побывал быком…

– Мало ли кем он там побывал, – не выдержала Макарова, – но Оксана даже в мыслях не держала изменить мужу.

– Жаль…

– Что?!

– Нет, ничего, это я так. Антонина Геннадьевна, а вы не знаете, никто не угрожал Оксане?

– В смысле?

– В смысле анонимных писем, звонков, эсэмэсок?

– Нет, – уверенно сказала Макарова.

– Может, она вам просто не сказала?

– Если бы что-то было, то обязательно бы сказала.

– Почему вы так уверены в этом?

– Потому, что у нас не было тайн друг от друга.

Наполеонов неожиданно для себя подумал, есть ли у него у самого тайны от Мирославы Волгиной? У него вроде бы нет. А у нее вполне могут быть. Вот у Витьки раньше точно тайн от него не было, а сейчас? Где он теперь, его друг детства Виктор Романенко? И когда только исчезнут на земле эти чертовы горячие точки и хорошие парни перестанут проливать в них свою кровь? Наполеонов невольно вздохнул. В мир реальности его вернул голос свидетельницы: