Наталия Антонова - Срезанные цветы

– Почему сразу подозреваете, – медленно проговорил следователь, – просто так положено. Полицию интересует наличие или отсутствие алиби у всех заинтересованных сторон.

– Вы что же хотите сказать, – взвился Куконин, – что я был заинтересован в смерти своей матери?!

– Ничего такого я не говорил, – вздохнул Наполеонов, – но и исключать вас из числа подозреваемых, не проверив, не имею права.

– Ну, знаете ли!

И тут раздался звонок в дверь.

– Это Оля, – прошипел Куконин и бросился в прихожую.

Вскоре он появился из прихожей вдвоем с крашеной блондинкой.

– Это следователь, – сказал сестре Альберт, – он подозревает нас в убийстве матери.

– Что?!

– У тебя есть алиби?

– Какое алиби?

– На время убийства матери.

– Не знаю, когда именно ее убили, но я с утра торчала в своем магазине, и все служащие это подтвердят.

– Может, ты их подкупила, – фыркнул брат.

– А ты? У тебя есть алиби?! – взревела сестра.

– Представь, есть! Я вел прием больных. И свидетелей тьма!

– Так, может, ты их тоже подкупил?

– Что значит – тоже? – ехидно поинтересовался брат.

Наполеонов до этого с интересом наблюдавший за схваткой брата и сестры, обеспокоился тем, что еще немного – и они вцепятся друг в друга, поэтому резко произнес:

– Все! Успокойтесь оба и отвечайте на мои вопросы.

– Почему, собственно, вы подозреваете нас? – резко обернулась к нему Ольга Куконина.

– Пока я никого не подозреваю, ведется следствие, опрашиваются все так или иначе связанные с убитой. Маргарита Куконина была вашей матерью, вы ее самые близкие родственники.

– Вот именно, самые близкие! – перебила его Ольга. – А вам не приходило в голову поискать убийцу в другом месте?!

– В каком, например?

– Ясно, как дважды два, что маму убил Артемьев.

– У него не было мотива.

– Как это не было?! – всплеснула руками Ольга Куконина. – Мама же дала Виталику отставку!

Наполеонов заметил, как Ольга метнула предупреждающий взгляд в сторону удивленно смотрящего на нее брата.

– Дала отставку? – переспросил следователь.

– Ну, конечно!

– Тогда почему же она поехала с ним на реку?

– Так она именно там и хотела ему об этом сказать!

– Это меняет дело…

– Вот видите! – проговорила Ольга торжествующе.

– Кто еще знал об этом?

Куконина посмотрела на брата и строго спросила:

– Альберт, тебе мама говорила что-то об этом?

– Ну, она намекала, – озадаченно проблеял братец, и Наполеонов догадался, что он лжет.

– Ольга Гордеевна, а когда именно Маргарита Станиславовна сообщила вам, что разрывает помолвку с Виталием Артемьевым?

– Как раз накануне, она позвонила мне уже поздно вечером и долго плакалась в трубку.

– Вот как…

– А кто еще мог знать о ее решении?

– Думаю, что тетя Клава знала.

– Кто это?

– Клавдия Александровна Решетникова, близкая мамина подруга.

– Ее координаты.

– Да, пожалуйста. – Ольга продиктовала адрес и телефон.

– У вашей матери есть завещание? – спросил напоследок следователь.

– Естественно, есть, – ответил Альберт, не успев поймать предостерегающий взгляд сестры.

– И вам известно его содержание?

– Нет. – На этот раз Ольга опередила с ответом брата.

– И вы не догадываетесь, кто наследник?

– Мы думаем, что мы оба в равных долях, – сухо проговорила Куконина. Брат покивал головой в знак согласия.

– Ну, что ж, не буду больше утомлять вас своим присутствием, – проговорил следователь и покинул квартиру Кукониной.

Он набрал номер телефона Решетниковой, представился и спросил, когда и где они могут поговорить.

– Приезжайте сейчас, – ответил всхлипывающий хрипловатый женский голос. И следователь понял, что Решетникова уже знает об убийстве подруги.

Жила Клавдия Александровна на одной из улиц Старого города в пятиэтажной «сталинке», недалеко от Волги. На двери дома не было ни домофона, ни кодового замка, правда, в подъезде сидела консьержка – старушка лет семидесяти. Поглядев на Наполеонова, она ни о чем его не спросила, только проследила, как он направился к лестнице.

Решетникова жила на третьем этаже, но высокие лестницы создавали впечатление, что поднимаешься, по крайней мере, на пятый этаж. Лифта в подъезде не имелось. Дверь нужной Наполеонову квартиры была деревянной и выкрашенной коричневой краской. Он нажал на звонок, и музыкальная трель нарушила тишину.

На плечах женщины, открывшей ему дверь, лежала пуховая шаль, несмотря на то что было довольно тепло.