Алексей Наст - Боец

За «Волгой» со двора покатил набитый бандитами серый «мерседес».

Буранов стоял посреди опустевшего двора, поглаживая свои предплечья, словно неожиданно озябнув. Лугин все так же спокойно курил на крыльце веранды.

— Ара их на ремни порежет, — сказал Буранов нервно. — Он вас боготворит, Семен Иванович. Даже наколку себе на руке сделал как у вас…

Маша подрагивала в ужасе — Павел был рядом, избитый, окровавленный, растерянный и беспомощный. Два амбала сдавливали их с обеих сторон, так что их тела сливались воедино.

Последняя близость перед страшной мучительной смертью. Она ласково посмотрела на него, беззвучно заплакав. Жалость не к себе — к нему затопила все существо Маши.

— Прости, — шепнула она.

— Тихо, сука! — рявкнул амбал и тут же, похабно улыбаясь, больно сжал ее грудь огромной лапищей. — Сейчас в лесу поиграемся. У меня блямба большая, потешу тебя.

Бандиты засмеялись.

Ара, сидевший в переднем кресле, оглянулся:

— Что, Вован, наши голубки соскучились, нежности шепчут? Сейчас устроим им свидание!

Угрозу Маша восприняла спокойно. Ей вдруг стало все равно, что случится с ней совсем скоро. Она ввязалась в борьбу со Злом и, естественно, проиграла. Иначе и быть не могло — кто она и кто они! Теперь Поборник Зла распнет ее тело, надругается, утолит свою жажду ее муками и кровью. Пусть, теперь уже все равно. Она устала бояться. Столько боялась в одиночестве, сидя в сыром трюме, а теперь, рядом с Павлом, уже не находила сил на страх. Она примет предначертанное спокойно, с мужеством.

Павел всю дорогу угрюмо глядел перед собой. Что творилось в его мозгу, Маша не могла понять. Неужели ее Боец опустил руки и смирился с поражением? Она — ладно, но он — он ведь тот, кому предначертано победить Зло и всех-всех спасти!

Маша опустила взгляд и вмиг протрезвела — туман покорности перед Судьбой смыло, слизало, инстинкт самосохранения просто разорвал ее нутро своим ревом: «Спасайся! Это твой шанс! И он единственный!» В тяжело оттопыренном кармане чехла кресла явственно проступал силуэт пистолета. Маша ткнулась коленом — точно, пистолет.

Где-то между ушами застучал пульс. Кровавая пелена застелила глаза. Требовалось успокоиться и не паниковать. Если это боевой пистолет, а не газовый и не игрушечный, и в нем есть патроны, она попытается спастись, если нет — умрет, приняв муки. Все, других вариантов не было.

Машины затормозили на лесной поляне у реки. Совсем недалеко начинались скромные дачи.

— Выходим! — велел Ара.

Амбалы, толкнув дверцы, полезли наружу. Стало просторно. Павел обреченно вздохнул, а Маша юркнула рукой в карман чехла, ухватила пистолет, такой тяжелый, что вопросов уже не возникало, каким-то инстинктивным знанием взвела курок и в рывке вытащила на свет божий. Не прошло и мгновения. Амбалы еще вылезали, их тела еще были в дверных проемах. Маша ткнула пистолет в затылок водителя, курок упруго ушел в стальной корпус, и пистолет дернуло, разорвав ушные перепонки страшным грохотом. Лобовое стекло провалилось, кровавый фонтан из головы водителя облил салон. Павел нервно вскрикнул. Маша, раскрыв глаза (она стреляла зажмурившись), уверенно послала вторую пулю в затылок амбала, вылезавшего с ее стороны и испуганно прогнувшегося, навела пистолет на опешившего Ару, стоявшего перед «Волгой», — пуля улетела, он подавился кровью, вторая свинцовая пчела завалила его на землю.

«Мерседес» загазовал, рванул прочь, грохнув одним выстрелом. Амбал, стороживший Павла, помчался вслед за удиравшими подельниками. Маша хладнокровно выстрелила ему в спину.

Стало тихо, только пыль висела над проселком.

Павел захрипел и сжал лоб рукой.

— Бежим! — ухватила его за плечо Маша.

— Ты убила Поборника, — глянул на нее Павел. В его взгляде было потрясение.

— Бежим скорее, Паша!

Они выбрались из машины.

— Отдай мне пистолет! — Павел уже пришел в себя.

— Держи.

Они побежали прочь от места страшной бойни.

Павел первым, раздвигая кусты, ринулся в колючие заросли. Маша, пробегая мимо тела последнего убитого амбала, нагнулась и забрала его пистолет — теперь они с Павлом смогут постоять за себя. Она впихнула пистолет за пояс трико, в которое ее переодели бандиты, когда держали взаперти, оглянулась напоследок и нырнула следом за Павлом в колючую зелень густого кустарника.

Они продирались молча, стараясь не останавливаться, хотя покрылись липким потом, он застилал глаза, было очень душно. Начались скромные дачные домики, постройки хрущевских шестидесятых. Павел свернул к дачам. Пробежав, тяжело дыша, несколько улиц, Павел указал на полуразваленную хибарку: