Алексей Наст - Боец

На улице уже спускались летние сумерки.

Маша побежала по ступенькам с крыльца и тут же закричала от боли и неожиданности — сильная рука впилась в ее волосы и, словно куклу, развернула к себе. Геша дыхнул перегаром прямо в лицо:

— В нашем городе дам принято возить на машинах! А ну, прыгай!

Он с силой толкнул Машу к подлетевшему к крыльцу серому «мерседесу» с затемненными стеклами. Задняя дверца открылась. Машу втянули на широкое кожаное сиденье. Машина тут же взяла с места в карьер, не прихватив Гешу.

Строгий амбал в темных очках, втянувший Машу внутрь, походил на терминатора. Она в ужасе и шоке сжалась в комок.

За рулем сидел еще один коротко стриженный амбал, а в переднем кресле… О боже! К ней повернулся, улыбаясь, Лугин Семен Иванович, бизнесмен:

— Здравствуйте, Маша. Маша из Ставрополья. Что же вы молчите, Маша? А? — Он хищно оглядел потрясенную, оторопевшую от ужаса девушку, снова улыбнулся плотоядной улыбкой вурдалака. — Хороша Маша, да не наша. А чья вы, Маша? Кто вас послал следить за мной? Только не молчите… Хм, язык проглотила. Ладно. — Он посмотрел на своего водителя: — Киря, гони на пристань, там разберемся…

Весь путь до пристани в салоне «мерседеса» висела недобрая, напряженная тишина. Лугин спокойно сидел впереди и больше не оборачивался к Маше.

Маша тряслась, словно в лихорадке, совсем не думая, как спастись. Да это было и невозможно — автомобиль мчался на огромной скорости, выпрыгнуть на ходу — явная смерть. Она в панике крутила головой, хватала взглядом очертания пролетавших домов, скверов, а сама понимала, что это уже ни к чему, это, скорее всего, последние минуты ее жизни.

Резко вывернув из узкой улочки на набережную, «мерседес» скатился на асфальтовую площадку, которая обрывалась прямо в воду Онежского озера. У берега качался большой белый катер, в нем сидели два ухмыляющихся здоровяка с лицами злодеев. Дальше стоял небольшой прогулочный теплоход.

«Мерседес» замер. Водитель Киря вылетел вихрем из салона, открыл заднюю дверцу, толстой пятерней хватанул Машу за волосы и рывком вытянул на улицу.

— А-а! — взвизгнула она от боли, вцепилась в стальную мускулистую руку Кири.

Лугин, улыбаясь, вышел из машины, засунув руки в карманы брюк, смотрел, как Машу поволокли к катеру, как его злодеи усадили ее на лавочку.

«Утопят», — отчаянно трусила Маша.

— Хорошенькая, — похвалили ее внешность. Один из злодеев нехорошо заулыбался, и Маша поняла — ее убьют. Зря Павел оставил ее одну. Это он виноват в ее нелепой смерти, которая наступит вот-вот, и она будет мучительной и страшной. А она ведь, по существу, еще девчонка, а он: «Езжай, выследи, выясни».

Злость на Павла быстро вытеснила страх, Маша осмысленно огляделась — ее везли к теплоходу. Там, значит, прикончат. Хотя нет, Лугин собирался узнать, по чьему поручению за ним следят, выходит, впереди предстоят долгие издевательства и пытки. Она снова затосковала: «Мама, зачем мне это все?»

Катер мягко причалил к борту теплохода. Трап был спущен.

На палубе, опираясь на поручни перил, стояли, снисходительно улыбаясь, несколько толстобрюхих идиотов в шортах и футболках, в сланцах на босу ногу. Душа Маши трепетала как птичка. От одного вида этих уродов веяло холодом смерти. Они изучали Машу взглядами мясников, отнимая в мыслях филейные части от костей скелета.

— Какая птичка! — поделился один своей мыслью.

— Бледная какая-то. Больная, что ли? — заявил другой.

Спокойный, беззлобный говор убедил Машу, что амбалы не знают, кто она и зачем ее привезли на теплоход. Они, скорее всего, приняли ее за очередную шлюху.

Амбалы помогли ей подняться на палубу.

— Иди вон туда, — велел один из перевозчиков, указав рукой на большую надстройку с распахнутой настежь дверью. Она покорно поплелась в указанном направлении. Ноги подрагивали.

— Кто это? — спросили за спиной.

— Семен Иванович привез. Кирилл грубо ее так в катер к нам впихнул, — объяснил амбалам перевозчик. — Хрен ее знает. Может, заложница. Что-нибудь насчет долгов.

— А-а. Гы-гы. Попала девка!

Смех ублюдков металлом резанул по сердцу. Не выберется отсюда она живой, как пить дать.

Маша шагнула в дверной проем и оказалась в отделанном полированными древесно-стружечными плитами обеденном зале. Видимо, как теплоход сделали в семидесятых прошлого века, при правлении Леонида Ильича Брежнева, так ничто с той поры и не менялось… Вот тебе и двадцать первый век!

Маша просто определила: «Ржавое столетнее корыто!»