Сергей Майдуков - Гонка с преследованием

– И что? – недоуменно спросил Гужев.

Некоторые вещи было бы проще растолковать маленькому Николке. Жанна Аркадьевна вздохнула.

– А то, – сказала она, – что мы такие же беспечные. Не замечаем знаков, не видим того, что происходит вокруг.

– А что происходит?

Жанна Аркадьевна начала заводиться.

– Всякое, – сказала она. – Разное. Жизнь, например.

– Жизнь, ха! – Гужев пренебрежительно скривился. – Такая пустая и глупая штука. Это еще Есенин подметил.

– Не Есенин, а Лермонтов. И не «штука», а «шутка». Он это совсем мальчиком написал. Позерство, желание покрасоваться. Юношам это позволено. Но вы ведь уже взрослый мужчина.

– А ты старая глупая баба! – парировал Гужев, не принадлежавший к числу людей, которые уступают в спорах. – Повесили тут рысь дурацкую, а дочка тю-тю. Командировка, ха-ха! Из таких командировок редко живыми возвращаются.

– Что? – воскликнул Леонид Герасимович, до ушей которого долетел обрывок разговора. – Ты что имеешь в виду, парень?

– Что имею, то и введу, дядя.

– Я прошу… Я требую, наконец…

Леонид Герасимович попытался схватить Гужева за грудки. Тот врезал ему по рукам, прошипев:

– Грабли убрал! Гляди мне, в случае чего я вашу судьбу решать буду, понял?

– И что? – ахнула Жанна Аркадьевна.

– А то, что не злите меня, – буркнул Гужев. – Не то отыграюсь на вас.

– Ты нам угрожаешь, щенок?

Старикан опять протянул свои пятнистые руки с кривыми пальцами. Гужев врезал ему по печени и, развернувшись, отправился на балкон курить. Он уже жалел, что позволил себе сболтнуть лишнее. В его профессии языкатые долго не живут и высот не достигают. Нужна выдержка.

Гужев длинно сплюнул через перила.

– Больно? – участливо спросила Жанна Аркадьевна у мужа, державшегося за бок.

– Не тут болит, – ответил Леонид Герасимович, – а тут. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Какой-то сопляк, неуч над нами изгаляется…

– Мы-то потерпим. Но ты слышал, что он про Вареньку сказал? Ей грозит опасность!

– В первую очередь нам грозит опасность! Втянула нас доченька в историю! И сына своего.

– Нужно что-то делать, Леня.

– Что мы можем? – горестно воскликнул он. – Я не могу прогнать этого бугая.

– Тогда нужно уйти самим, – прошептала она.

– Куда? – спросил Николенька, подъезжая к ним на самокате с разболтанными пластмассовыми колесами.

– Мы решаем с дедушкой, куда поехать отдыхать в следующем году, – выкрутилась Жанна Аркадьевна.

– Когда этот противный дядя уйдет? Он толкается, и от него плохо пахнет.

– Не говори этого ему, – предупредил Леонид Герасимович, присаживаясь на корточки. – Он может разозлиться и сделать тебе больно.

– Мама ему самому больно сделает! – заявил Николка. – Где она? Я по ней соскучился.

Жанна Аркадьевна, предоставив супругу разбираться с внуком, поспешила в кухню.

Когда Гужев вернулся с балкона, выкурив три сигареты подряд, в квартире аппетитно пахло разогретым борщом, чесноком и, кажется, самогоном… Он принюхался. «Пить не буду, а вот пожрать можно. За день борщец настоялся, еще вкуснее стал».

Гужев не был обременен комплексами и пользовался всем, что было в доме Добрыниных, с непринужденностью члена семьи: брал продукты из холодильника, открывал варенье и компоты, баловался чаем и кофе. Вот и теперь, войдя в кухню, он бесцеремонно занял свободный табурет и проворчал:

– Мне тоже плесни, хозяйка. Я к сухомятке не приучен.

– Конечно, конечно, Дима, – пропела Жанна Аркадьевна с такой фальшивой приветливостью, что Леонид Герасимович выразительно кашлянул в кулак. – Сальца подрезать? Что предпочитаете, огурчики или помидорчики?

– И то и другое, – разрешил Гужев.

«Поняли, что со мной лучше не ссориться, – подумал он удовлетворенно. – И правильно. Боятся – значит, уважают. Что и требовалось доказать».

Он не сумел бы объяснить, зачем нужно, чтобы его боялись. Просто это было приятно. Позволяло чувствовать себя крутым и сильным. Даже внушая страх парочке жалких пенсионеров и их мальцу.

– Выпьете со мной, Дима? – уважительно спросил Леонид Герасимович.

– На работе не употребляю, – гордо отказался Гужев.

– По пять капель. Для аппетита.

На самом деле алкоголь требовался для того, чтобы усыпить бдительность Гужева и оглушить его вкусовые рецепторы. Об этом сообщила мужу Жанна Аркадьевна, растирая в порошок таблетки слабительного, которые теперь медленно растворялись в тарелке с борщом. Только бы осадка не осталось!