Сергей Майдуков - Гонка с преследованием

– Но теперь наш черед, – горячо зашептала Варя. – Нас будут убивать. Белый и Мануйлов ни перед чем не остановятся, чтобы завладеть алмазами.

– А я не остановлюсь ни перед чем, чтобы защитить тебя.

Это было произнесено очень просто и очень тихо, но прозвучало гораздо убедительнее любых пламенных речей.

– Хорошо, – сказала Варя, – тогда прячься. Я скажу, что одна. Они откроют дверь. Дальше ты знаешь, что делать. Надеюсь.

– Я тоже надеюсь, – пробормотал Мошков.

– Давай туда.

Варя указала на пирамиду ящиков и, дождавшись, пока Мошков займет место в укрытии, крикнула:

– Нет, ребята! В темноте ничего не получается. Только синяков себе наставила.

– Так открой дверь! – прокричал Белый в ответ.

– Она снаружи закрыта. Тут, оказывается, никакого засова нет.

– Ты одна?

– С трупом, – ответила Варя. – Этот тип, которого вы убили, сперва хотел нас выхлопным газом отравить, а потом забрался на крышу и начал в люк стрелять. Володю Мошкова уложил. Хороший был парень.

«Вот и вся моя эпитафия, – подумал Мошков, держа пистолет в руке, вытянутой поверх ящика, чтобы не дрогнула. – Хороший был парень».

Он переступил с ноги на ногу, ища точку опоры.

– Оружие есть? – спросили из-за двери.

– Стали бы мы тут сидеть, если бы оружие было, – раздраженно откликнулась Варя. – Крыша и борта тонкие. Не уберегли бы Беспалова от пуль.

– Это точно, – согласился Белый. – Ладно, отойди от двери и стой так, чтобы мы тебя видели.

– И руки подними, – распорядился Мануйлов.

– Еще чего! – возмутилась Варя. – Мы союзники или кто?

– Союзники, союзники, успокойся.

Створки начали разъезжаться в стороны, впуская в фургон яркий солнечный свет. Мошков прищурился, быстро и часто моргая. Он плохо видел после долгого сидения в почти полной темноте. К счастью, противники тоже не успели как следует рассмотреть нагромождение контейнеров.

Мошков начал стрелять, как только Варя отпрянула к стенке, и не останавливался, пока не опустошил магазин. Он не знал, куда именно попадали его пули. И отстраненно понимал, что ответные пули летят тоже, кроша доски и высекая из них щепу. Это не была перестрелка в классическом смысле этого слова. Мошков дергал пальцем спусковой крючок, ожидая, что в него вот-вот всадят кусочек металла, и ни о чем не думал. А когда все наконец закончилось, услышал далекий-далекий голос Вари, спросившей:

– Все?

– Да, – ответил Мошков. – Кажется.

И чихнул. Из его рта и носа валил дым, как у дракона.

Гужев смертельно скучал. Было тошно торчать в квартире, пропахшей капустой, кислым молоком и еще какой-то гадостью. Его раздражала Жанна Аркадьевна, изображавшая из себя барыню в драном халате и стоптанных шлепанцах. Ему хотелось врезать Леониду Герасимовичу, постоянно норовившему что-то привинтить, отпилить или прибить. Он отталкивал ногой сопливого Николку, когда тот, заигравшись со своими танчиками, оказывался слишком близко.

Говорить с этим малолетним щенком и стариками было не о чем. Все они, по мнению Гужева, были недоумками. Это в очередной раз подтвердилось, когда спор зашел о живописи. Поводом стала черно-белая картинка в старомодной рамке на стене в Вариной спальне. За мутноватым стеклом виднелся мрачный лес, а в нем, зависнув среди вековых стволов, парила тетка в балахоне, изображающая Смерть с традиционной косой на плече. Наброшенный капюшон скрывал ее лицо, но по наклону головы было видно, что она следит за рысью, направляющейся к зеркальному лесному ручью. Был ли это рисунок тушью, офорт или литография? Кто разбирается в подобных тонкостях? Разве что специалист. Гужев специалистом не являлся. Ни в чем. В свои тридцать с небольшим он понятия не имел, чему посвятит себя в будущем. Знал только, что это будет не рисование. Кому оно нужно вообще?

– Ну и какой смысл? – спросил Гужев, когда Жанна Аркадьевна заглянула в комнату (якобы в поисках щетки или очков, а на самом деле проверяя, не собирается ли он украсть томик Пушкина или эту дурацкую картинку).

– В чем? – удивилась она.

– В рисунке этом.

– Смотрите, молодой человек, – ткнула хозяйка пальцем. – Видите дерево, возле которого вьется Смерть? Оно вывернуто из земли с корнем и вот-вот рухнет в воду.

– Ну, – согласился Гужев.

– А здесь, смотрите, толстенный ствол вообще сломан, как спичка.

– Так.

– Но рысь всего этого не замечает, – торжествующе закончила Жанна Аркадьевна.