Сергей Майдуков - Гонка с преследованием

– Я понял, – зловеще процедил Лозовой. – И знаю, что делать.

Он досмотрел небольшой эротический спектакль, устроенный Вероникой и Саньком. Чтобы как следует обидой зарядиться. По самую маковку. До потемнения в глазах.

А через пару дней устроил Веронике допрос с пристрастием. Потребовал, чтобы она созналась в измене. Поскольку дело происходило при ее родителях, Вероника начала юлить, отпираться, валить вину на Санька, который будто бы взял ее силой. Лозовой выслушал исповедь с диктофоном в кармане, а потрясенных родителей привлек к даче свидетельских показаний. Недели не прошло, как Санек очутился за решеткой, а потом и восемь лет строгача получил за изнасилование.

Чтобы Вероника, пожалев лупоглазого любовника, не передумала и не начала его выгораживать, пришлось увезти ее на курорт. Там она благополучно забеременела, после чего Лозовой ее бросил, заявив родителям, что делить брачное ложе со шлюхой не намерен.

Удовольствие от мести было столь острым, что он уже не останавливался. Всегда находились люди, заслуживавшие того, чтобы их втаптывали в грязь. Лозовой проделывал это изобретательно, с огоньком. Он получал истинное наслаждение, унижая других, лишая их гордости и человеческого достоинства. С деньгами делать это было значительно проще, поэтому Лозовой разбогател.

Похищение алмазов было сделано для того, чтобы «опустить» братьев Емельяновых. Но потеря их унижала его самого. Бегство рабыни показывало, что владелец отнюдь не всесилен. Предательство наемников свидетельствовало об отсутствии страха перед Лозовым. А этого он стерпеть не мог.

– Подсыпали слабительного, говоришь? – спросил он, прохаживаясь перед Гужевым, раздетым до трусов и привязанным к подлокотникам и ножкам кресла. – А какого хрена ты с ними за стол сел? Я тебе что велел? Накупить жратвы и воды, в контакт не вступать, держаться обособленно. По-твоему, водку с хозяином жрать – это означает «обособленно»?

– Извините, Эдуард Юрьевич.

Лозовой внимательно посмотрел на провинившегося охранника. Нарочно тот перепутал его имя-отчество или нечаянно? Хотя разницы нет. Не было в СССР ни единого человека, который назвал бы товарища Сталина Виссарионом Иосифовичем. И это правильно. Хозяин один. Как бог.

– Не извиняю, – сказал Лозовой. – Я не извиняю тебя, Ваня Бужев.

Гужев хотел засмеяться, давая понять, что оценил юмор, но хозяйский взгляд не позволил ему это сделать. Глаза Лозового смотрели со смесью брезгливости и холодного любопытства. Как на покойника. Словно Дима Гужев уже скончался и начал попахивать.

– Юрий Эдуардович, – заныл он, – я вам еще пригожусь. Вы же меня знаете… Я, бывает, ошибаюсь, но потом обязательно исправляюсь. Я недавно у вас прибавки просил, так не надо мне прибавки. Я и так буду работать.

Лозовой позволил себе растянуть губы в неком подобии улыбки:

– За спасибо?

– Ну почему «за спасибо»? – Смущенно улыбаясь, Гужев подергал руками, примотанными к подлокотникам. – Деньги всем нужны.

– Ты пустил мои деньги на ветер, – напомнил Лозовой. – Профукал их. Испортил дело. Такие работники мне не нужны.

– Я всегда для вас старался. Жилы за вас рвал, Юрий Эдуардович. Но если я вас не устраиваю, то ладно, напрашиваться не буду.

– И правильно. У каждого должна быть гордость. У тебя есть гордость, Дима?

– Ну, наверное. – Гужев, как мог, пожал плечами. – Я же не терпила какой.

– Он не терпила, – повторил Лозовой, обращаясь к двум другим охранникам. – И у него есть гордость. Наверное.

Ханурин по кличке Хан, похожий на скифскую бабу с отросшими руками и ногами, оскалил зубы в знак того, что оценил шутку. Колобов, известный как Колобок, с интересом посмотрел на связанного Гужева. Казалось, он силился определить, где именно в человеческом организме кроется эта самая гордость. Лозовой указал ему на пакет с обновками, сиротливо стоявший в углу кабинета.

– Подай его мне. Вещи выложи на стол аккуратненько, а пакет тащи сюда.

– Юрий Эдуардович! – заерзал Гужев.

Лозовой, задумчиво шелестя пакетом, посмотрел на него.

– Что?

– Вы же не сделаете этого?

– Чего?

– Не убьете меня, правда? – Гужев всхлипнул, из носа у него потекло. – За такие пустяки ведь не убивают, да?

Лозовой подошел ближе, пошуршал пакетом и внезапно надел его на голову охранника. Теперь уже бывшего.

Все время, пока несчастный извивался и дергался на стуле, Лозовой с интересом наблюдал за ним. Потом с некоторым сожалением констатировал: